Я миновал беседку, крадучись, словно тигр. Кстати, неплохое название для фильма – «Крадущийся тигр». Нечто такое в китайском стиле с традиционными восточными единоборствами и акробатическими трюками. Неплохо, только на российской земле это снимать не будут, а до Китая или Кореи весьма далеко. У них и свои умники найдутся.
Последние метры до окон я преодолел короткими перебежками. Взметнулся из‑за куста, легкое усилие ног – и я уже качусь в розовый куст, который какой‑то придурок вырастил вдоль стены. Колючки впились в меня, как ненасытные вампиры. Я заподозрил хозяев дома в низком коварстве. А что, если розовый куст – средство от лишних ушей? Достаточно смазать каждую колючку ядом – и никто ничего не расскажет, даже если ему и удастся услышать лишнее. Но, похоже, мое воображение куда изощреннее, чем у других. Я остался жив, даже вытерпел сотню‑другую колючек, вонзившихся в задницу и по всему телу.
Избавившись от шипов, я привстал и заглянул в окно. За стеклом открывался вид на широкую и совершенно пустую комнату. Из мебели только стул, на котором возвышался какой‑то мужик с безвольно опущенной на грудь головой. Он был привязан. И, кажется, с ним недавно творили что‑то непотребное.
И тут, что называется, в самое неподходящее время, у меня затрезвонил мобильник. При той тишине и скрытности, которую я пытался соблюдать последние пятнадцать минут, мелодия звонка в моих ушах раздалась гулом иерихонских труб.
Мать моя!
Я рухнул на землю, выхватывая трубку и отжимая кнопку ответа. Только бы никто не услышал. Хоть бы на это время всех, кто находится в доме, поразила внезапная глухота. Озираясь по сторонам, как загнанный в угол террорист, позабывший пояс шахида дома, но уже вышедший на точку взрыва, я поднес трубку к уху.
– Алло, – почти шепотом отозвался я.
– Туровский, ты, что ли? Ну ни хрена себе! – раздался громкий восторженный голос Керосина. – Я же талдычил, что не может такой хряк, как ты, позволить распустить себя на консервы.
Господи, я совершенно забыл про этот чирей на моей заднице, который, между прочим, сам себе заказал.
– Что тебе? – злобно прорычал я.
– Ты живой, братан, это же полная пруха. А чего все тебя в жмурики записали?
Вот прокол из проколов. Все предусмотреть, а сотовый телефон, записанный на Дага Туровского, таскать с собой как визитную карточку. Воистину велика человеческая глупость, а моя еще круче.
– Надо так. Ты смотри – язык свой не распускай. А то у тебя сначала узнают все о моей воскресшей персоне, а потом укоротят ровно на целую голову.
– Могила, Даг. Ты же знаешь, я понятливый.
– В том то и дело, что знаю, – недовольно пробормотал я.
Толя Керосин хихикнул. Мерзко так, точно сделал исподтишка какую‑то гадость.
– Информашка есть по нашему вопросу, – сообщил Керосин.
– Ну, – недовольно промычал я.
– Не по телефону же, – изумился моей тупости Керосин.
– Хорошо. Где?
– Там же. Через час.
– Два. А то и три. Ты пока поиграй. Мне раньше не успеть.
– Уговорились.
Керосин отсоединился. Интересно, за что ему такое погоняло дали? За кражу цистерны керосина? Я вытащил из мобилы аккумулятор и отложил его в другой карман. Чтобы не зазвонил вновь. Так и с жизнью расстаться просто. Услышат звонок плохие ребята и выстрелят на звук, а уж потом с телом разбираться будут, куда его лучше: в асфальт закатать, на дно канала в цементных кандалах отправить или в ванне с серной кислотой растворить.
Я снял пистолет с предохранителя и вновь подался к окну. В комнате ничего не изменилось. Никакого движения. Я осмотрел окно, стараясь не пропустить ни одной детали. Открытую форточку не заметить было сложно, но я не акробат да и не дистрофик, чтобы мечтать просочиться в настолько узкий лаз. Но ничего другого не наблюдалось. Не размышляя особо – вообще за мной в последнее время стала водиться эта дурная привычка – много не думать, я прицелился к стеклу и двинул его локтем. Легонько так, но достаточно для того, чтобы от окошка осталось мелкое крошево, частично осыпавшееся на меня. Я навел пистолет на входную дверь, но никто на шум не отреагировал, да и шума‑то кот наплакал.
Обработав углы стекла рукоятью пистолета, я влез в комнату. Странно! Привязанный мужик, по идее, должен был слышать все, что произошло с окном, но он даже не пошевелился. Либо его капитально вырубили, либо его душа уже давно блуждала в поисках последней обители. Я приблизился к привязанному, обошел его и склонился над несчастным. Похоже, ему мог помочь только священник. По части отходной молитвы. Пульс не прощупывался. Я приподнял голову несчастного и чертыхнулся. Я прекрасно знал покойного. Им оказался не кто иной, как Иероним Карлович Балаганов, напарник Романова. Похоже, компания «Седуктиве Бед» осталась без руководства. Кому потребовалось уничтожать Балаганова? Им‑то он чем помешал? Вроде даже и не в курсе был происходящего. Да и от расследования смерти Романова отказался. Загадка на загадке. Видимо, Ульян Мертвый решил Балаганова устранить на всякий случай. Вдруг что‑то ему удалось услышать.
Я оставил покойного в неподвижности и направился к двери. Прильнул к ней, как к груди любимой девушки. Нехорошее сравнение, если учесть, что случилось с Ангелиной. Как тяжело быть морально устойчивым типом. Нет чтобы пуститься во все тяжкие и не забивать себе голову пустыми переживаниями. Я так не могу. Надо поломать голову над дилеммой, как не оскорбить память Ангелины, погибшей косвенно и по моей вине, и с Таней остаться. Но сейчас не об этом.
Дом ответил мне тишиной. Я повернул ручку и распахнул дверь, благоразумно устранившись с прохода. Захлопали выстрелы. Дверь нашпиговали свинцом так, что в пору ее использовать как средство противорадиационной защиты. Пули роем неслись через проход в комнату и плющились о стены. В конце концов дверь перегрузили свинцом и она разлетелась в щепки.
Вдруг выстрелы стихли. Я нырнул на пол и выкатился в проход. Мой ход был встречен огнем, и я отозвался. Две пули – две жертвы. Остался третий персонаж, но мне его с такой позиции достать не представлялось возможным. Я впрыгнул в комнату, озираясь по сторонам, чтобы заметить первым и упредить. Тело двигалось само в сторону укрытия, которым был диван. Его уже использовали как щит. Наружу торчали пружины и лезла солома. Но, не успев скрыться за диваном, я уловил движение у окна. По мне открыли огонь. Я ответил тем же. Лопнула плазменная панель домашнего кинотеатра, а следующие пули попали в цель. Они пробили парню грудную клетку, и он выхаркнул кровь изо рта. Потом рухнул на маленький аквариум, стоящий на столике, и вместе с ним на пол. Вода затопила ковер. Забились в предсмертных судорогах рыбки.
Нехорошо уходить на тот свет и забирать ни в чем не повинных, пускай даже рыбок.
Я обошел покойников и обшарил их карманы. Ничего интересного, что бы можно было использовать. Никакого намека, кто они и по какому поводу сходняк устроили. Хотя последнее можно было предположить – решили устранить Балаганова. Никакого намека на их личности. Никаких документов. И, между прочим, не факт, что они пришли от Ульяна Мертвого. Вполне возможно, что люди со стороны. Просто зашли в гости, потусовались немного – учинили смерть некстати подвернувшемуся под руку Балаганову. Какая только чушь не приходит на ум?