Успели ли устранить все последствия катастрофы?
Или меня ждут руины?
Вот в чем вопрос!
Я ехал домой с камнем на сердце. Я не знал, чего мне ждать. Увидеть разоренным собственное гнездо – тяжкое испытание. И я должен его с честью выдержать.
Сворачивая в канал Беринга, я вдруг ясно понял, насколько соскучился по привычному распорядку дня. По утреннему легкому завтраку с двумя чашками крепкого кофе собственного приготовления. По подвалу, где я ежедневно проводил от двух до четырех часов среди запахов дрожжей и солода. По уютным креслам в трех своих кабинетах. Я устал жить под чужой личиной. Носить маску и соответствовать ей. Конечно, роскошный катер, шикарные апартаменты. Но на другой чаше весов уют, тепло дома, привычные вещи, любимые дела. В первый раз в моей жизни расследуемое мной дело потребовало от меня покинуть дом на длительный срок, отречься от пивоварения, любимых книг и вылазок в «Эсхил‑ХР».
Я вспомнил Ангелину, и сердце заполнилось грустью.
Я вильнул к набережной, вошел во внутренний дворик особняка и пристал к домашнему причалу. Рядом, качаясь на волнах, пришвартовался катер Кубинца. На причал выпрыгнул Стеблин и направился в дом. Через минуту причальный механизм опутал катер, притянул его в тенета, как паук зазевавшуюся муху.
Я бросил магнитный якорь к причальной тумбе и покинул «икар».
С трепетом в душе и замершим сердцем я вступил под своды родного дома. Кубинец и Стеблин держались позади меня. Они понимали, что я чувствую, и молчали.
Волнение. Дикое волнение. Точно я мальчишка, пригласивший девушку домой, когда родители уехали на дачу, и именно в этот вечер после двух‑трех бокалов вина должно свершиться то, о чем грезят все мальчишки во влажно‑томительных снах. Я прошел по ковру холла, с наслаждением вдыхая пыльный, пахнущий пивом и книгами воздух. Обернулся, скользя взглядом по родным стенам. И почувствовал, что я дома. Что ничего не изменилось. Никакой разрухи. Никаких руин.
Я в нетерпении отомкнул дверь, ведущую в подвал. Щелкнул выключателем, зажигая свет в помещении, и сбежал по ступенькам. Я не подумал воспользоваться лифтом. Мне было некогда. Я не мог ждать медлительную кабину, чинно опустившую бы меня в покои пивовара.
Увиденное бальзамом растеклось по сердцу. Чистый, готовый к работе подвал. Огромные бочки, расположившиеся штабелями вдоль стен, готовые хоть сейчас принять в себя свежий пенящийся напиток.
Оборудование сверкало чистотой. Дыры в стене не было. Вместо нее бетон и кирпич.
Заделали. Отремонтировали. Все готово к процессу. Засучить бы рукава и приступить. Аж зуд в руках. И глаза засверкали, как у библиофила при виде редкого фолианта. Но я подавил в себе желание. Еще не время.
Я обошел Хмельную. Погладил бочки нежно, как любимую. Проверил все оборудование. Осмотрел внимательно, есть ли какие изъяны, поломки. Опустился в свое кресло, раскрыл настольную книгу домашнего пивовара. Пролистал страницы и отложил. Закрыл глаза. Навалилась дремота.
Я так устал за сегодняшний день, что кресло показалось мне верхом совершенства, но поспать мне не удалось. В подвал спустился Кубинец и позвал меня ужинать. Что ж, и ужин будет кстати. День‑то выдался волнительный и весь без пищи!
Я поднялся и устало направился к лифту. Теперь можно было и повременить. Я лелеял в душе воспоминание о постели, куда мне сегодня предстояло нырнуть, как ныряют в омут. С головой.
Ужин оказался восхитительным. Кубинец точно предчувствовал, что сегодня я вернусь. И заказал три перемены в «Эсхил‑ХР». Разрезая нежный бифштекс, я поинтересовался:
– Как прошли похороны?
Стеблин подавился мясом. Закашлялся.
– Чьи? Похороны.
– Мои. Чьи же еще?
Я положил в рот мясо. Оно было изумительным. Прямо таяло во рту, как мороженое.
– Отлично. Море цветов и соболезнований, – ответил Кубинец. – Даже прибыли господа с твоей бывшей работы. В общем, всплакнули отлично.
– Что‑нибудь интересное было? – поинтересовался я, наливая в бокал ароматного темного пива. – Two beer or not two beer? – провозгласил я.
Марка не моя. Но пить можно. Даже вкусно.
– Через два дня после твоих похорон пришло приглашение на похороны Аграника Маркаряна. Конфуз страшный. Покойника на похороны зовут. Непонятно только в качестве кого.
Кубинец замолчал. Впился в бифштекс и в три минуты расправился с ним.
– И что? – поинтересовался я.
– На похороны съездил я. В закрытом гробу Маркаряна положили. Никто даже лица не видел.
Стеблин покинул стол, чтобы через минуту внести новое блюдо. Я облизнулся.
– Что‑нибудь подозрительное было? Кубинец усмехнулся:
– Проверяли нас несколько раз. Сперва перед самыми похоронами. Пришла бригада. Якобы в подвале ремонт начинать. Лица все незнакомые. Я Дубай отзвонился. Подъехал Иван. Посмотрел на горе‑ремонтников и вынес вердикт. Казачки‑то засланные. Лжеремонтники там где‑то покопались, что‑то посмотрели. Во все комнаты нос сунули и ушли. Короче, полное фиаско.
– Тело видели? – спросил я.
– Как не видеть. Можно сказать, на самое видное место положили. Чтобы сразу в глаза бросалось. Второй раз пришли через два дня, проверяли попойку, что мы тут закатили. Под видом полиции. Дубаевские, что тут сидели безвылазно, тоже опознали пареньков Ульяна.
– Значит, все‑таки пасли вас.
Я допил пиво и открыл новую бутылку.
– Когда воскресать намерен? – осведомился Кубинец.
– Думаю, в моем инкогнито больше нет нужды. Но личина удобная. Скоро сброшу, – пообещал я.
– Ты намерен сегодня ночевать…
– Именно, в своей постели. – Я потянулся томно, как сытый кот. – Гонза, ты себе не представляешь, как я устал от чужих. От холодных стен. Как я рад, что наконец‑то дома. И вообще меня достало это дело. Ведь чувствовал же, когда увидел в кресле Балаганова, что дело гнилое. Нельзя браться.
– Да, пустой номер. Переезд на новое место. Тебя можно было понять, – поддержал меня Кубинец. – Мне тоже Балаганов не понравился. С этим исчезновением. Но я знал, что раз ты вцепился в дело, то заставить тебя отказаться от него невозможно.
– Я перебираюсь назад. Сегодня переночую здесь. Думаю, что наш дом больше не покину. Позвони Дубай, скажи, чтобы прислал своего гения пластической хирургии, и… все новости чтобы стекались сюда.
Я допил пиво, поднялся из‑за стола:
– Благодарю за ужин.
– Не меня благодари, а Марка, – сказал Кубинец.
– Вот ты Марка и поблагодаришь от меня. – Марк Шульгин был шеф‑поваром ресторана «Эсхил‑ХР» и нашим общим другом. – Да… давно нам пора повара на постоянную работу пригласить. А то питаемся черт‑те как. Только пиво качественное, а все остальное либо полуфабрикаты из микроволновки, либо из ресторана. Давай пошустри по источникам. Может, в Сеть выложи объявление о вакансии, хотя, конечно, лучше через своих. Может, Марк знает. Вообще подумай. Я тебе задачу подкинул. А ты уж сам реши, как ее лучше исполнить. А теперь давай хакнутые файлы посмотрим. Ты говорил, что они у тебя.