– С тобой все в порядке, Танзи?
Она подняла руку и покрутила прядь волос, как будто решая, сколько ему рассказать.
– Вроде того.
– Ну что ты, солнышко.
Танзи помедлила, ковыряя пол большим пальцем ноги, а затем просто шагнула вперед и упала в его объятия. Эд крепко обхватил ее, как будто только этого и ждал. Танзи положила голову ему на плечо, и они стояли в коридоре обнявшись. Джесс увидела, как Эд закрыл глаза, и спряталась, потому что боялась расплакаться, если он ее заметит.
– Вот что, я всегда это знал, – решительно сказал он, отстранившись. – Знал, что это особенный пес. Я это видел.
– Правда?
– Ну конечно. Вы с ним команда. Любой разумный человек это видит. И знаешь что? Он довольно неплохо выглядит с одним глазом. Типа круто. Никто не рискнет шутить с Норманом.
Джесс не знала, что делать. Она не хотела спускаться, потому что не вынесет, если он посмотрит на нее, как тогда. И не могла пошевелиться. Не могла спуститься и не могла пошевелиться.
– Мама рассказала, почему ты больше не приходишь.
– Правда?
– Это потому что она взяла твои деньги. – Мучительно долгое молчание. – Она сказала, что совершила огромную ошибку и не хочет, чтобы мы поступали так же. – Снова молчание. – Ты пришел забрать деньги?
– Нет. Вовсе нет. – Он осмотрелся. – Она дома?
Отвертеться не получится. Джесс сделала шаг вниз. Затем еще один, положив руку на стойку перил. Она стояла в резиновых перчатках на лестнице и ждала, когда Эд встретится с ней взглядом. Его слова оказались для нее полной неожиданностью.
– Надо отвезти Танзи в Бейсингсток.
– Что?
– Олимпиада. В заданиях была ошибка. И олимпиаду проводят повторно. Сегодня.
Танзи обернулась и, хмурясь, посмотрела на мать. Девочка была озадачена не меньше ее. А затем у Танзи словно вспыхнула лампочка в голове.
– Вопрос номер один? – спросила она. Эд кивнул. – Я так и знала! – Танзи внезапно улыбнулась, сверкнув зубами. – Я знала, что с ним что-то не так!
– Они хотят переписать весь экзамен?
– Сегодня во второй половине дня.
– Но это невозможно.
– Не в Шотландии. В Бейсингстоке. Это возможно.
Джесс не знала, что сказать. Она помнила, как разрушила уверенность дочери в себе, отправив ее на олимпиаду в прошлый раз. Она подумала о своих безумных планах, о том, сколько вреда и ущерба причинило то путешествие.
– Я не знаю…
Эд все еще сидел на корточках. Он коснулся плеча Танзи:
– Ты хочешь попытаться?
Джесс видела ее сомнения. Танзи крепче вцепилась в ошейник Нормана. Переступила с ноги на ногу.
– Ты не обязана, Танзи, – сказала она. – Ничего страшного, если ты не хочешь.
– Но ты должна знать, что никто не решил эту задачу. – Голос Эда был спокойным и уверенным. – Организатор сказал, что это было невозможно. Никто в аудитории не решил первую задачу правильно.
За его спиной возник Никки с пакетом канцелярских принадлежностей. Сложно было сказать, как давно он пришел.
– Так что да, твоя мама права, и ты вовсе не обязана ехать, – сказал Эд. – Но, по правде говоря, я бы с удовольствием посмотрел, как ты разносишь этих мальчишек в пух и прах. И я знаю, что ты это можешь.
– Давай, малявка, – подбодрил ее Никки. – Покажи им, из какого ты теста.
Танзи обернулась на Джесс. Затем снова посмотрела на Эда и поправила очки на носу.
Наверное, все четверо затаили дыхание.
– Хорошо, – сказала она. – Но только если мы возьмем с собой Нормана.
Ладонь Джесс взметнулась ко рту.
– Ты и правда этого хочешь?
– Да. Я могла решить все остальные задачи, мама. Я просто запаниковала, когда не смогла решить первую. И все пошло наперекосяк.
Джесс спустилась еще на две ступеньки, ее сердце колотилось. Руки в резиновых перчатках вспотели.
– Но как мы доберемся туда вовремя?
Эд Николс встал и посмотрел ей в глаза. Его лицо было одновременно решительным и странно непроницаемым.
– Я вас отвезу.
Совсем не просто везти четырех человек и большую собаку в «мини», особенно без кондиционера в жаркий день. Особенно если кишечник собаки функционирует еще хуже, чем раньше, а время поджимает и приходится ехать быстрее сорока миль в час, со всеми неизбежными последствиями. Они ехали, открыв все окна, и в основном молчали. Танзи что-то бормотала себе под нос, пытаясь вспомнить все, что, по ее мнению, забыла, и время от времени утыкалась лицом в стратегически расположенный полиэтиленовый пакет.
Джесс изучала карту, поскольку в новой машине Эда не было встроенного навигатора, и старалась проложить маршрут в стороне от шоссейных пробок и популярных торговых центров. За один час сорок пять минут, проведенных в непривычной тишине, они добрались до места – здания из стекла и бетона постройки семидесятых. Листок бумаги с надписью «ОЛИМПИАДА» трепетал на ветру, прилепленный скотчем к табличке «По газонам не ходить».
На этот раз они были готовы. Джесс зарегистрировала Танзи, протянула ей запасную пару очков («Она теперь всегда берет с собой запасные очки», – сказал Никки Эду), ручку, карандаш и ластик. Все по очереди обняли малышку, заверили, что результат их совершенно не волнует, и молча проводили на битву с морем абстрактных цифр и, возможно, собственными демонами. Дверь закрылась за ее спиной.
Джесс постояла у стола, подписывая бумаги и остро сознавая, что Никки и Эд болтают на краю газона за открытой дверью. Она украдкой наблюдала за ними. Никки показывал мистеру Николсу что-то на старом телефоне мистера Николса. Может, свой блог? Время от времени мистер Николс качал головой.
– Она прекрасно справится, мама, – жизнерадостно заявил Никки, когда Джесс вышла. – Не переживай.
Он держал поводок Нормана. Он пообещал Танзи не отходить от здания больше чем на пятьсот футов, так что она сможет чувствовать особую связь с собакой даже через стены экзаменационной аудитории.
– Точно. Все будет отлично, – сказал Эд, засунув руки глубоко в карманы.
Никки перевел взгляд с одного на другого, затем посмотрел на собаку.
– Ладно. Нам надо пописать. То есть Норману надо, – пояснил он. – Скоро вернусь.
Джесс смотрела, как он медленно бредет по изогнутой дорожке, и боролась с желанием сказать, что пойдет с ним.
И наконец они остались вдвоем.
– Итак… – Джесс поковыряла пятно краски на джинсах. Жаль, не успела переодеться во что-нибудь более элегантное.
– Итак…
– Ты снова нас спас.