– Выпьем!
Выпили.
Степан отошел подобрать что-нибудь из оружия, в изобилии валявшегося в округе. Быстро обзаведшись стволом, он еще и вдоволь запасся патронами. Арл тем временем порыскала и тоже разжилась автоматами, в количестве четырех – Степан еще подумал, что был бы за нее совершенно спокоен, если бы бргрдлы умели стрелять и, разумеется, попадать в цель с закрытыми глазами. Грумпель со Склайсом не отставали – дело предстояло жаркое.
Потом они стояли наготове, вглядываясь в ватную пелену, заменявшую тут небо. Штурмовик рыскал где-то поблизости, но за пределами видимости: на сей раз он не спешил светиться и сыпать десант прямо пришельцам на головы. Ну разумеется, по последним сведениям, у «островитян» теперь имелся гранатомет – и аппарат берег свое толстое пузо. Взгрустнув по поводу его чрезмерной осторожности – Грумпель уже готовился, задрав в небо пушку, долбануть без промаха, – все пришли к выводу, что нападения надо ждать с земли. Следовало рассредоточиться по границе, что они немедленно и сделали – теперь каждый контролировал свой участок, дожидаясь, пока из плеши полезет враг. Ждать пришлось недолго: наступление началось разом, со всех сторон.
Степан был настроен на серьезную драку, но, Остров свидетель, ТАКОГО он не ожидал: круша руины и поднимая тучи пыли, на приступ маленького оазиса шли человекоподобные громилы с ребристыми забралами вместо лиц. Они наводили ужас, их мощь впечатляла, но скорее всего это все-таки были люди, одетые в специальную броню с мускульным усилением – само собой, пуленепробиваемую, в чем Степан убедился, расстреляв по ним изрядную часть боезапаса. Игнорируя стучавший по панцирям град пуль и почти не стреляя, они надвигались – размеренно и неумолимо, как стихийное бедствие, прущее на твой дом и презирающее суету обреченных хозяев.
Через некоторое время Степану уже пришлось отступать. Вся беда в том, что отступать-то было практически некуда: он пятился, сознавая, что путь до центра островка недолог, а там их зажмут – и вся недолга. Конец сражению. Неподалеку, по правую руку раз за разом бил гранатомет, но, даже если бы Грумпелю удалось пробить брешь в наступающих, Степан не мог уйти с островка, бросив здесь Арл. Однако у самого Грумпеля со Склайсом еще оставалась возможность бежать, тем паче что они, в отличие от двух «инопланетян», были в высшей степени уязвимы и живыми врагам не нужны.
С этой мыслью Степан развернулся и побежал к Склайсу, державшему оборону на противоположном краю: надо было срочно тащить старика в сектор Грумпеля, где, возможно, образовалась лазейка. Достигнув центральной поляны, Ладынин увидел впереди нечто, заставившее его резко затормозить.
На том самом месте, где они недавно застольничали, топтались два крупных таких паучка, знакомой черно-красной расцветки. А между членистоногими стояла женщина, чья наружность также запечатлелась в его памяти: именно она пообещала отправить его «восвояси», то есть следовало понимать так – в преисподнюю. Картина напоминала эпизод из фильма, где людей уменьшают до размера насекомых. Эта оригинальная троица, состоявшая, надо понимать, исключительно из дам, пожаловала сюда явно не из праздного любопытства, о чем Степан догадался еще до того, как женщина указала пальцем в его сторону. Но паучихи заметили его раньше: в тот момент, когда она только поднимала руку – словно хозяйка, натравливающая на него своих тварей, они уже находились в прыжке.
Даже Степан в его возбужденном состоянии не мог сравниться с ними в скорости реакции: не успел он вскинуть автомат, как тот уже летел в сторону, выбитый членистой ногой, а сам он оказался не в силах двигать руками и ногами тоже, поскольку их стягивали липкие путы. Он зашатался, но паучихи не позволили ему упасть: аккуратно подталкивая и крутя, они сноровисто превращали его в подобие кокона, вернее – в иммитацию несчастной мухи, заготовляемой на обед. Вроде бы даже слюна увлажнила мелькающие среди лап серповидные жвала. Однако питание на сей раз не входило, по-видимому, в их планы, иначе не паковать бы им его, аки мумию любимого слепня, а в лучшем случае лечиться от переломов многочисленных конечностей, а в худшем и наиболее вероятном – пасть случайными жертвами на поле брани. Ведь вокруг по-прежнему гремело сражение: не смолкали автоматные очереди, в секторе Грумпеля тяжело бухал гранатомет. Наши еще держались! Каково же было Степану, силой вырванному из их рядов в такой ответственный момент!..
Быстро покончив с упаковкой, паучихи замерли, и Степан, чье лицо оставалось открытым, как у младенца в пеленках, понял, что они глядят на женщину. Та стояла на прежнем месте в терпеливом ожидании. Чего она дожидалась, осталось неясным, потому что островной мир утонул в сиянии трансверсии, и она исчезла вместе с ним.
Однако Степану было не до размышлений о ее судьбе: он думал о товарищах, брошенных в безнадежной ситуации на поле боя. Даже пауки с их пока еще неясными намерениями занимали его, как вполне конкретная сила, способная не только вернуть его назад, но и в корне изменить заранее предрешенный исход боя. К сожалению, в процессе переброски невозможно было начать переговоры. Оставалось дождаться прибытия на место. Он предполагал, что на другом конце трансверсальной «нити» его поджидает та самая восьминогая дама – Фома неверующий в паучьем обличье, уже поплатившаяся однажды за свое неверие. Что ж, тем легче будет с ней договориться.
Когда переход был закончен, перед его глазами вместо ожидаемого паука сформировалась этакая шерстяная гора небесно-голубого цвета, оказавшаяся не чем иным, как встречавшей его персоной. Кажется, эта раса называла себя пси-фами, а их женские особи были розового цвета (или любили в него краситься). Из чего следовало, что данная особь скорее всего была мужской. Псиф сидел в кресле, вполоборота к прибывшему Степану, их разделял низкий столик. Помещение было просторным, однако пауков в нем нигде не наблюдалось. Едва успев рассмотреть все это, спеленутый, как кукла, Степан с криком:
– По какому праву!.. – повалился на стол вниз лицом.
– Осторожнее! Прошу вас, не шевелитесь! – заволновался псиф, перемещаясь и чем-то шурша вне поля его зрения. – Потерпите совсем немного, сейчас я вас освобожу! – Что-то делая, он одновременно не переставал говорить, мешая до конца высказаться Степану: – Не волнуйтесь, вы в безопасности и находитесь под юрисдикцией псифов. Сразу должен сказать, что это не мы похитили вас с Острова. Согласитесь, ужасное место. И главное – вам там совсем не место! У нас – другое дело, наши планеты – самые экологически чистые в галактике, говорю это без хвастовства. Если пожелаете, вы сможете пройти здесь полный курс оздоровления и реабилитации…
– Не заговаривайте мне зубы! – выдавил Степан, лишенный возможности даже голову повернуть в своих «пеленках» и потому вынужденный лежать, уперевшись лицом в столешницу. Но это не помешало ему сделать разоблачение: – Вы в сговоре с пауками! – заявил он придушенно, делая безуспешные попытки вывести свои губы из состояния затяжного поцелуя с полированной поверхностью.
– Вы заблуждаетесь, что, впрочем, простительно при вашей неосведомленности в специфике межрасовых отношений. Мы лишь перехватили вас у сатаяле: отсекли при входе в трансверсию ваш канал и завернули его в нужную нам сторону – очень тонкое и, признаюсь, рискованное предприятие, в случае неудачи грозившее вам гибелью. Но ведь это, насколько нам известно, исключено?.. – осторожно спросил он и быстро заключил. – Доказательством является ваше присутствие здесь. Ну вот и все, прошу!