— Мама просила денег, когда приезжала сюда?
— Помимо прочего.
Белла подняла брови:
— Помимо прочего?
— Я не собираюсь говорить гадости о твоей матери, — бросил Эдуардо. — Скажу только, что я не ее любимчик.
Она закусила губу.
— Извини, если она тебя оскорбила.
— Не волнуйся, у меня толстая кожа, — успокоил ее он. — А теперь иди в дом и грейся.
Белла посмотрела ему в глаза:
— Ты не вор. Я считаю тебя одним из самых достойных людей.
— Это мороз так на тебя подействовал? — спросил Эдуардо с дразнящей полуулыбкой.
Она опустила глаза и направилась в дом, пока он сматывал трос.
Эдуардо смотрел, как шла к дому хрупкая женщина в его пиджаке. Он был очень велик ей и почти доходил до колен. Белла была похожа на ребенка, балующегося с родительскими вещами. Эдуардо ощутил странный трепет в груди, как будто кто-то потянул его сердце за тонкую ниточку.
Как только за Беллой закрылась дверь, он наконец выдохнул.
— Даже не думай, — пробормотал он и направился к сараю.
Спустя час Эдуардо вошел в кухню и застал Беллу за изучением поваренной книги миссис Бейкер. На Белле был фартук, а на ее щеке белела мука.
— Надеюсь, ты не будешь возражать, если я приготовлю ужин? — спросила она. — Мне надо себя чем-нибудь занять, раз уж я не могу уехать.
Он приподнял бровь:
— Ты умеешь готовить?
Молодая женщина одарила его испепеляющим взглядом.
— Я брала уроки у одной из своих соседок, — ответила она. — Она — шеф-повар в Сохо.
— В том ресторане, который принадлежит одному из твоих бывших?
Белла вздохнула, взглянув на продукты на столе.
— Я с ним встречалась всего пару раз. Пресса раздула из этого сенсацию. Они всегда так делают.
— Всем хочется знать, чем занимается самая завидная невеста Британии, — усмехнулся Эдуардо.
— Иногда мне хочется, чтобы я родилась в обычной семье, — сказала Белла, слегка нахмурившись.
Эдуардо облокотился о стол.
— Но на самом деле ты так не думаешь. Ты жаждешь внимания. Ты всегда такой была. И ты не знала бы, чем заняться, если бы у тебя не было кучи денег.
— Матери моих так называемых друзей дают своим детям деньги, покупают им безделушки и водят их по магазинам. — Она продолжала хмуриться. — А я устала оплачивать счета своей матери.
— Ты отошлешь ей деньги?
— Да. — Белла вздохнула. — Она их быстро потратит.
— Я подумал о том, что ты сказала мне раньше, — медленно проговорил Эдуардо. — Это действительно не мое дело, кому ты даешь деньги. Клодия твоя мать. Ты не можешь от нее отвернуться.
После минутной паузы она посмотрела на него оленьими глазами:
— Мне хотелось бы быть уверенной, что люди любят меня за то, какая я есть. Но как узнать, что они любят во мне человеческие качества? Представь, я не уверена, любит ли меня собственная мать, или я для нее просто средство для получения денег.
Он потянулся и стряхнул муку с ее щеки.
— Это всегда непросто, даже для человека, не владеющего огромным состоянием. Думаю, надо доверять своим инстинктам.
Ее плечи опустились.
— То, что ты говорил, правда. Я очень хочу, чтобы меня любили, и перестаю видеть многие вещи.
— Нет ничего плохого в желании быть любимым, — заметил Эдуардо. — Мы не были бы людьми, если бы не хотели чего-то.
Глаза Беллы светились.
— А ты хочешь, чтобы тебя любили? — спросила она.
Эдуардо пожал плечами. Он давно не любил и подозревал, что забыл, каково это.
— Я и без этого проживу.
Белла наморщила лоб.
— Это несерьезно, — заявила она. — Просто ты не хочешь опять разочаровываться, не хочешь, чтобы тебя снова бросили.
Он скривился, испугавшись того, как точно она все описала. Он никого не подпускал близко. Только Годфри стал исключением, да и то не сразу. Но даже ему Эдуардо не рассказывал все о своем детстве.
— Раскусила меня? — усмехнулся он.
— Мне кажется, ты отталкиваешь людей из страха привязаться к ним. — Белла помолчала. — Тебе нравится полностью контролировать собственную жизнь. Ведь если испытываешь к кому-то чувства, этот человек может воспользоваться тобой. Может бросить тебя, как, например, твои родители.
Эдуардо стиснул зубы.
Он вспомнил первый дом, в который его отправили, когда ему было десять. К тому моменту он уже пять лет терпел жестокое обращение своего отчима.
Пять лет он прожил в ужасном страхе, трясясь днем и ночью.
Руки, которые кормили и одевали его, в одночасье могли превратиться в грозное оружие. И не важно, хорошо он себя вел или нет. Ожидание побоев было столь мучительным, что иногда Эдуардо сам провоцировал отчима, чтобы все поскорее закончилось. Но даже так он был не в силах подготовить себя. Эдуардо не знал, когда отчим нанесет удар. Его тело жило только на адреналине, в постоянном напряжении.
Оглядываясь назад, Эдуардо понимал, что приемные родители, к которым его отправляли, делали все от них зависящее. У некоторых это получалось лучше, у кого-то совсем не получалось. Эти люди предлагали ему кров и еду, но он саботировал любую попытку приблизиться к нему. А потом Эдуардо оказался у Годфри Хавертона, и тот спокойно и ненавязчиво показал ему, что все зависит только от него самого. Под твердым и уверенным руководством Годфри он научился быть мужчиной, обладающим контролем и самоуважением, хозяином своей судьбы.
Эдуардо не собирался бравировать своим прошлым, особенно перед Беллой. Он давно запер воспоминания на замок. Там они и останутся.
— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, — пробормотал он.
— Думаю, имею, — ответила Белла тихо, но уверенно. И это подействовало сильнее, чем крик. — Ты хочешь того же, что и все остальные. Но в глубине души уверен, что недостоин этого.
Эдуардо с издевкой посмотрел на нее:
— Ты это вычитала в пособии по саморазвитию? Или только что сама придумала?
Белла вздохнула.
— Нигде я об этом не читала, — сказала она. — Но я это чувствую — так же, как чувствовал мой отец. Он понимал тебя без слов. Он не давил на тебя и не навязывался. Он просто ждал, когда ты сам к нему придешь, когда станешь доверять ему.
Эдуардо попытался пренебрежительно засмеяться, но смех прозвучал неуместно.
— Я вел себя, как обиженный щенок.
Взгляд Беллы был мягким и в то же время всевидящим.