Но, прежде чем Тина смогла уточнить свою мысль, Лука сжал ее за плечи и указал вперед:
— Посмотри, мы почти приплыли.
Лодка снизила скорость и причалила к небольшому пирсу, где стоял человек, судя по всему, ожидающий их. Он помахал им, когда они стали выходить из лодки, и Тина уже не сомневалась, кто он такой. Двоюродный брат Луки, такой же подтянутый, высокий и красивый как бог.
— Маттео! — крикнул Лука, как только сошел на причал. Братья обнялись, и Лука повернулся к Тине, предлагая ей руку. — А это, — сказал он, когда Тина тоже сошла с причала, — Валентина Хендерсон, дочь Лили.
Маттео улыбнулся и поприветствовал ее традиционным итальянским поцелуем в каждую щеку и широкой улыбкой на красивом лице.
— Дочь Лили? Да, я вижу это, она тоже невероятно красива. Разделяешь ли ты страсть своей матери к нашему стеклу, Валентина?
— Нет, — сказала она, не обращая внимания на комплимент. — Стекло меня вообще не интересует.
— У Валентины… — Лука посмотрел на нее и улыбнулся, — …другие страсти, не так ли?
Однажды она научится не краснеть. Может быть, просто не сегодня…
— Иди сюда, — сказал Маттео, явно наслаждаясь шуткой. Он хлопнул своего двоюродного брата по плечу: — Давай посмотрим, сможем ли мы изменить ее увлечения.
Но Тина не собиралась менять свое мнение. Не сейчас, когда ее привели в большой цех, жаркий от четырех печей. Здесь работали мужчины. Она заметила люстры, свисающие с потолка, богатые и великолепные, но совершенно нелепые. Вот типичные примеры продукции стеклодувов, похожие на те, что сформировали ее мнение о муранском стекле. Именно здесь ее мать вдохновлялась на пополнение своей бессмысленной коллекции.
— Если ты нас извинишь, — сказал Лука, — я должен поговорить с моим братом. Не могла бы ты подождать здесь? Стеклодувы собираются устроить нам шоу. Можешь посмотреть его.
Тина удивленно подняла брови. Они еще к тому же устраивают шоу? «Хотелось бы увидеть это безобразие», — цинично подумала она, но все же обрадовалась возможности побыть какое-то время отдельно от Луки.
Тина позволила отвести себя в небольшой зал, где уже сидели несколько семей в ожидании представления. Были свободные места в первом ряду, туда она и села, но почти сразу же пожалела об этом.
Чей-то малыш устроился на полу с ее стороны, его мать и отец сидели рядом. Ребенок посмотрел на Тину, явно интересуясь, кто же она такая, что вторгается в их пространство?
Их с Лукой сын был бы такого же возраста… Тина отвела взгляд, думая, как бы уйти, ее ладони вдруг стали влажными, когда глаза ребенка вновь остановились на ней.
Темные глаза. Длинные ресницы…
Тина видела открытые глаза своего ребенка, и они были тоже темными, как у этого малыша. Как и у его отца.
Мальчик посмотрел на свою мать, а потом, моргая, снова повернулся к Тине. Она слегка улыбнулась, пытаясь избавиться от неприятного ощущения в животе, стараясь не расстроиться еще сильнее.
Ему было бы уже два года. Он был бы полон жизни. Любознателен. Открывал бы новый для себя мир.
Ребенок, сидящий рядом с ней, отвлекся, потому что игрушечный медведь выскользнул из его рук на пол. Недолго думая Тина наклонилась вперед и схватила игрушку. На мгновение, когда ребенок решил, что это война, он уже открыл рот, выражая полное негодование, и замахал сжатыми кулачками. Но тут Тина вернула ему игрушку, и его лицо снова озарилось улыбкой.
И эта улыбка практически разбила ей сердце.
Каким-то образом Тине удалось выдавить улыбку в ответ — прежде, чем она отвела глаза от ребенка, который слишком остро напоминал о ее горе. От этих воспоминаний ей становилось плохо. Она никогда не сможет забыть…
Слезы наворачивались ей на глаза, когда она сквозь боль смотрела вверх на высокие потолки, туда, где горели слишком яркие цветные люстры, бесстыдно дразня ее. Тина хотела только одного — вернуть время назад и не приходить сюда.
Все люди в зале одновременно вздохнули, и Тина повернулась, чтобы увидеть, как один из рабочих стал размахивать палкой, на конце которой было расплавленное стекло. Его только что вынули из огня. Раскаленное добела и окаймленное красным, оно светилось и тянулось вниз, а мастер резкими и быстрыми ударами уже формировал из него фигуру каким-то острым предметом. Стеклянный пузырь подчинялся, сгибаясь под ударами и меняя форму. А потом начался танец тепла, огня и воздуха, песок превращался в расплавленное стекло, палка поворачивалась снова и снова, охлаждая жидкую массу, постепенно приобретающую красивые очертания.
Тина наблюдала с интересом, но без энтузиазма, когда заметила — мастер был босой. Расплавленное стекло и босые ноги? Поначалу она ужаснулась, но потом подумала: это отвлечет ребенка, с нескрываемым восхищением наблюдавшего за представлением уже сидя на коленях своего отца.
Тина крепко сжала руки на своих опустевших коленях…
А потом в творении босого стеклодува она увидела знакомые очертания. Нога. Две ноги, тонкие и стройные. Округлости и потом еще две ноги. Мастер сделал очередное ловкое движение, появилась шея. Рабочий охладил стекло. Почти готово.
Тина ахнула, когда поняла — это скачущая лошадь! Со струящимися гривой и хвостом, с открытым ртом, словно живая. Мастер поставил изделие на стол. Было отчетливо видно, как лошадь стоит на задних ногах, гордо подняв передние. Тина аплодировала громче всех, и, когда стекло остыло, стеклодув подарил фигурку ей.
Тина взяла статуэтку в руки, она была еще теплая.
— Это волшебно, — сказала Тина, поворачивая стекло в руках, удивляясь деталям: крошечным глазам, форме копыт, сверкающих на свету. — Вы настоящий художник.
Мастер поклонился и отошел обратно к печи для создания следующего произведения искусства. Тина повернулась к семье, сидящей рядом, которая наблюдала за всем с восхищением, и протянула статуэтку матери:
— Для вашего сына, на память об этом дне.
Женщина улыбнулась и поблагодарила Тину, муж засиял, а маленький мальчик просто широко открыл прекрасные темные глаза.
Тина не могла там оставаться. Она встала и отошла к шкафу, заполненному пронумерованными банками с цветным песком и образцами стекла в виде завитушек. Она стояла спиной к той семье, обнимая невидимую рану на животе, пытаясь подавить боль. Стараясь не плакать.
— Вам понравилось шоу? — услышала она голос Маттео. — Вам понравился сувенир?
Тине пришлось сделать глубокий вдох, прежде чем она смогла повернуться.
И прежде чем она успела что-то ответить, услышала:
— Синьора отдала сувенир мальчику. — Мастер указал насмешливым жестом на семью, которая все еще восхищалась его представлением.
Лука рассмеялся и хлопнул двоюродного брата по спине:
— Я же говорил, она не любит стекло!