Волны разбивались о скалы внизу, брызги летели высоко, капли сверкали, как бриллианты на неярком солнце, а потом испарялись, словно их и не было.
— Я никогда не смогу загладить перед тобой вину за все, что совершил, — глухо произнес Лука. — Мне очень жаль.
Несколько мгновений Тина молчала, и он ждал — в любой момент она может убрать его руки, поблагодарить за объяснения и справедливо прекратить их общение. На этот раз навсегда. Но ее руки почему-то все еще были у него в ладонях.
Тина задала всего один вопрос:
— Почему было необходимо так жестоко со мной обращаться?
Лука посмотрел ей в глаза, в эти янтарные пропасти, ради любви к которым он приехал сюда.
— Потому что в противном случае я должен был бы признать правду. Я люблю тебя, Валентина. Знаю, ты не хочешь это слышать от меня после всего, что произошло, после всего, чему я тебя подверг. Но я должен был приехать и увидеть тебя. Должен был спросить: возможно ли, что однажды ты… простишь меня?..
Она недоверчиво посмотрела на него:
— Ты меня… любишь?!
Она ему не верит. Лука не был удивлен. Чудо, что она не ударила его еще раз за эти слова.
— Да. Я идиот и дурак, конченый человек, после того, что сказал тебе, что сделал. Но я люблю тебя, Валентина! И я не могу смириться с мыслью, что ты не будешь частью моей жизни. Уехав из Венеции, ты забрала с собой мое сердце. Конечно, я хватаюсь за соломинку… Ты слишком хороша для такого, как я. Ты заслуживаешь лучшего. Намного лучшего…
— Возможно, ты прав, — сказала Тина, и новые слезы потекли из ее глаз. Лука почувствовал, как все сжалось у него внутри. — Может быть, я заслуживаю лучшего. Но, черт возьми, Лука Барбариго, я тебя люблю! И хочу быть с тобой.
Может ли человек умереть от счастья? Лука задавался этим вопросом, когда прижимал к себе лицо любимой, позволяя ее словам просачиваться через сознание и проходить долгий путь от сомнений к уверенности.
— Валентина, — прошептал он ее имя, потому что ничего лучше он не смог придумать, чтобы вы сказать свои чувства.
Он любил ее! Тина могла видеть это в его глазах, ощущала это в его нежных прикосновениях. Чувствовала в мерцании морского соленого воздуха между ними и в связи их сердец.
Их губы слились, соль слез смешалась с солью моря, и она чувствовала их общую потерю и обещание счастливой жизни и любви.
— Я люблю тебя, — прошептал Лука. — О боже, понимание этого заняло слишком много времени. Но я действительно люблю тебя, Валентина! И знаю, что не заслуживаю того, чтобы спрашивать об этом… Но ты… согласна стать моей женой?
В ее сердце возник радостный отклик, слезы радости появились на глазах:
— О, Лука, да! Да, я буду твоей женой!
Лука поднял Тину на руки и держал крепко. Он укрыл ее от ветра и брызг, от грохота волн, и она почувствовала себя его частью. В эту минуту она была частью его самого. И когда Лука опять поставил ее на ноги, он серьезно взглянул в ее глаза:
— Может быть, после того, как мы поженимся… Если ты захочешь, мы могли бы попробовать еще раз? Родить еще одного ребенка. Братика или сестричку для Лео.
Тина вздрогнула в его объятиях:
— Но что, если… — Он посмотрел на нее с такой надеждой во взгляде, что ее страх увеличился в десять раз. — Я боюсь, Лука, — призналась Тина, глядя на холм с могилой, где уже лежал их единственный ребенок. — Никто не знает, почему это произошло… Я не вынесу, если это случится снова. Не смогу пережить это…
— Нет. — Он качал ее, пытаясь избавить от страхов. — Нет, несчастье больше не повторится.
— Откуда такая уверенность?
— У меня нет уверенности. Конечно, я мог бы обещать это тебе, но не могу. И все, что я могу тебе обещать… Если такое повторится, если жизнь снова решит быть с тобой жестокой, ты уже не будешь одинока. Я буду рядом с тобой, держать тебя за руку… И на этот раз твоя потеря будет и моей тоже. Твои слезы будут и моими. Я никогда не позволю тебе пройти через что-то подобное в одиночку!
Сила его слов зародила в Тине желание поверить ему. Его эмоции придали ей мужества. Возможно, стоит попробовать вновь?
— Может быть, — сказала Тина жалобно, подняв свое лицо к нему. — Когда мы поженимся…
Лука восхитился мужеством этой женщины. Он притянул ее к себе и снова поцеловал, крепко держа в объятиях, укрыв от ветра, трепавшего их волосы и одежду, от брызг и грохота волн.
Пусть это будет самым худшим, что обрушит на них жизнь! Лука знал, несмотря на все жизненные трудности, их любовь будет вечна.
Валентина и Лука поженились в Венеции. Свадебные гондолы были украшены черно-малиновыми и золотыми блестками. Подушки были сшиты из шелка и атласа, а сиденья обиты мягким бархатом. Да и гондольеры выглядели просто великолепно.
В одной гондоле сидела сияющая невеста, а рядом с ней — гордый отец.
Тина была невестой, от которой Лука не мог оторвать глаз. Его невестой!
Тина сошла с гондолы, как и подобает богине. Платье на ней было медово-золотистого цвета, современное, с одной лямкой, облегающее грудь, с пышной юбкой в пол — очень классическое и одновременно женственное. На шее невесты красовалось янтарное ожерелье, которое Лука подарил ей.
Они поженились в Скуола-Гранде ди Сан-Джованни Еванджелиста, оперном театре, где когда-то смотрели «Травиату».
Ее отец обнял ее, пожал руку Луке со сдержанной улыбкой, прежде чем занять свое место на передних местах и взять за руку другого гостя — Дейдру Тернер.
Тина улыбнулась. Она была рада за отца, но еще больше рада за себя.
Свадьба была великолепной. Прием состоялся в отремонтированном палаццо, в котором Лука вырос. Лука вернул ему былое величие, как и хотел, сваи и фундамент были укреплены, фасад богато украшен, как это когда-то и было — как и подобает дому одной из старейших семей в Венеции.
— Это такая красивая свадьба, — сказала Лили дочери с задумчивым вздохом, когда они вдвоем удалились в дамскую комнату, чтобы припудрить носики. — Ты так хорошо выглядишь, Валентина! Не думаю, что когда-либо видела такую лучезарную невесту.
Тина не могла перестать улыбаться весь день, но ее улыбка стала еще шире, когда она повернулась к матери:
— Я люблю его, Лили! И я так счастлива…
Ее мать взяла дочь за руки:
— Это видно. Я так горжусь тобой, Валентина. Ты превратилась в прекрасную женщину. Мне жаль — я причинила тебе столько горя! Но я обещаю, что отныне буду лучшей матерью для тебя! Я слабый человек, но пытаюсь измениться, пытаюсь стать лучше.
— Ах, Лили! — Слезы наворачивались на глаза Тины, и она сморгнула их, а Лили промокнула салфеткой, не дав дочери возможности проверить действие ее водостойкой туши.