— Это очень благородно с вашей стороны — пожертвовать собой ради деда. Но с чего мне ввязываться в это? В чем моя выгода, учитывая, что мы вычеркнули секс?
Симона моргнула, глядя на него, и он увидел, что она совершенно не готова к этому вопросу. Его поражала ее наивность. Неужели она думала, что он пойдет на это исключительно по доброте душевной?
— Ну, — начала она, — вы уже владеете большей частью виноградника Фелипе…
— Я сказал вам, я честно купил эту землю. Она уже моя.
— Но вы знали, как он ее потерял. Вы воспользовались несчастьем старика, потому что вам это было на руку.
— Если бы я не купил ее, это сделал бы кто-то другой.
— Но ее купили вы, и не говорите мне, что не обрадовались этому шансу. Фелипе сказал, ваш отец пытался выкупить у него эту землю на протяжении десятилетий.
— И вы считаете, если я соглашусь на эту сделку, это облегчит мою совесть? — Алесандер покачал головой. — Нет уж, моя совесть чиста, и мне не снятся кошмары. Дайте мне по-настоящему весомый повод согласиться.
Сердце Симоны стукнулось о ребра. «Согласиться»? Он серьезно? Он близок к тому, чтобы всерьез согласиться на ее безумный план? Она облизнула губы.
— Чего вы хотите? — спросила она осторожно, едва дыша в ожидании его ответа.
— Я окажусь прав, если предположу, что Фелипе оставит свою часть поместья вам как единственной наследнице?
— Д-да, он еще не встречался с поверенным, чтобы изменить завещание, но говорил, что хочет это сделать.
— Тогда вот моя цена. Когда Фелипе умрет и вы вступите в права наследства, я хочу, чтобы вы отписали остаток поместья в мою пользу.
— Весь?
— Там не так уж много осталось. И вы хотите, чтобы я на вас женился, не так ли? Чтобы Фелипе думал, что его драгоценный виноградник снова цел?
— Конечно!
— Тогда, если вы согласны на мое условие, можете считать нас официально помолвленными.
— И так, моя будущая супруга, что скажете? Мы договорились?
Договорились? Кровь так гремела у Симоны в висках, что она едва слышала собственные мысли. Часть ее уже праздновала — она добилась немыслимого и получила согласие Алесандера. Скоро Фелипе увидит свой драгоценный виноградник вновь объединенным под сенью их брака.
Но когда его не станет, когда их брак будет расторгнут, виноградник останется целым — Алесандер завладеет всем поместьем. По легкой улыбке, с которой он ждал ее ответа, Симона могла сказать: он предвкушает их соглашение. Стоит ли ей принять его условия? Фелипе пообещал: после его смерти то, что оставалось от его поместья, будет ее. Он хотел, чтобы лозы остались в их семье, хотел, чтобы у нее были средства. После того как ее расточительные родители оставили ее с пригоршней сувениров и больше ни с чем, это поместье должно было стать ее единственным имуществом. И если она отдаст его Алесандеру, то снова останется ни с чем. Но что пользы ей с виноградника, если она все равно собирается возвращаться к учебе в Мельбурне? Что он для нее, кроме связи с прошлым и жизнью, которой она была лишена? Ей нет места здесь, по правде говоря. Несмотря на наследственность, она не была виноделом. Она даже толком не знала языка.
— Хорошо, — почти прошептала Симона, зная, что на самом деле выбора у нее нет. — Договорились.
— Отлично, я скажу адвокатам подготовить соглашение.
— Это не должно получить огласку! Фелипе не должен ничего заподозрить.
— Вы считаете, я хочу, чтобы это стало публичным достоянием? Нет уж, мои юристы не проронят ни слова. Никто не будет знать, что наш брак ненастоящий.
Симона кивнула, внезапно почувствовав огромную усталость. Она пришла сюда и добилась того, чего не смела ожидать. Случилось невозможное, и Алесандер Эскивель согласился на ее безумный план. Скоро виноградник будет объединен, и у Фелипе снова появится причина улыбаться. Она должна быть вне себя от радости. Но вместо этого Симона чувствовала себя выжатой, морально и физически.
— Мне нужно идти, — сказала она, увидев, что за окном уже стемнело. — Фелипе будет волноваться. — Она снова взглянула на Алесандера. — Полагаю, вы свяжетесь со мной, когда бумаги будут готовы?
— Подожди, я возьму куртку и отвезу тебя домой.
— Не надо, — запротестовала она, но Алесандер уже исчез в спальне.
Она вполне может добраться на автобусе. Дорога будет долгой, зато у Симоны появится время подумать. И еще ей хотелось вдохнуть ветер, не приправленный смесью ароматов цитруса, мускуса и чистейшего тестостерона.
— Надо, — сказал Алесандер, вернувшийся с курткой и ключами. — Нам нужно многое обсудить.
— Что, например?
— Например, как мы познакомились, для начала. Нам нужно сопоставить наши истории. Полагаю, ты не хочешь, чтобы я рассказывал людям, что ты явилась ко мне на порог и предложила на тебе жениться. Плюс нам надо рассчитать, как скоро осуществить наш план. Учитывая состояние Фелипе, ты вряд ли хочешь долгую помолвку?
— Н-нет… — О таком она и не думала.
Конечно, он прав, просто Симона не позволяла себе планировать настолько далеко. Слишком не уверена она была в том, что сможет провернуть этот план и получить согласие Алесандера.
— Давай назначим церемонию на следующий месяц, а тем временем нам надо будет появляться вместе на публике. Это решим по ходу дела. Кроме того, я думаю, самое время мне поближе познакомиться с будущим родственником.
Машина Алесандера была компактной, с низкой посадкой, и выглядела так, словно ее место скорее на гоночной трассе, чем на городских улицах. Черный цвет только усиливал это впечатление. Симона осмотрела авто с подозрением.
— Ты уверен, что ее можно водить в городе?
Алесандер рассмеялся, низко и бархатисто, и усадил ее в свой суперкар. Окруженная непривычной роскошью, Симона чувствовала смех мужчины как прикосновение внизу живота. Она неловко поежилась в объятии кожаного сиденья.
Суперкар не столько ехал, сколько крался по улицам Сан-Себастьяна — хищник, отражающий натуру владельца, готовый мгновенно сменить полосу или обогнать более медленного соперника. Потом они выехали на шоссе, и мотор мягко взревел, пожирая мили до маленького рыбацкого городка под названием Гетария.
По дороге они сочинили историю о том, как случайно встретились в Сан-Себастьяне, где Симона остановила Алесандера на улице, чтобы спросить дорогу. Вернее, историю составил Алесандер, пока Симона изо всех сил старалась игнорировать головокружительный эффект от пребывания рядом с ним в очень небольшом замкнутом пространстве. Ей не нужно было поворачивать голову, чтобы знать, что он рядом. Им был пропитан воздух, которым она дышала, и запах кожаных сидений делал эту смесь еще более пьянящей. Ей не нужно было смотреть на его длинные пальцы, чтобы знать, как уверенно они сжимают руль, и она знала, когда он переключал скорость, потому что движение воздуха от его жеста ласкало ее бедро.