Командир прошел в салон второго класса. Больше сотни людей самых разных наций томились в креслах. Все уже устали от столь долгого полета. Спортсмены, туристы, монашки, бизнесмены средней руки, компания хиппи… Вот, пожалуй, один подозрительный тип — узкоглазый, с тяжелой нордической челюстью… Что-то почти неуловимое в облике сближает его с теми холоднокровными гадами, с которыми жизнь не раз сталкивала Б. Ф. Аллигейтера. Но рядом с ним сидит какой-то славный мальчишка, лобастый, ясноглазый крепыш, и они мирно беседуют. Вряд ли этот паренек из мафии…
Командир прошел через весь салон и остановился в багажном отделении. Туда же скользнул старший стюард Карриган, похожий на дрессированного павиана.
— Кажется, все в порядке, чиф? — сказал он, широко улыбаясь.
Командир заглянул в рыжие глаза своего старшего стюарда. Вот самая темная личность на борту. Кто он: агент Интерпола, гангстер, человек ЦРУ, контрабандист? Черт бы побрал этот шпионский, шпионский, шпионский, тайный, порочный, блудливый мир! То ли дело простой голубой цвет стратосферы.
— Все в порядке, Карриган, — буркнул командир. Между тем лобастый, ясноглазый крепыш (читатель, конечно, уже догадался, кто это!) обратился к своему спутнику:
— Я, пожалуй, сосну часок перед прилетом, мистер Чанг.
— Не возражаю, Джин, — ответил спутник и вдруг подмигнул обоими глазами, передернул неподвижную маску своего лица. — А сколько миллиончиков в сундуке у твоей бабки, Джинни-бой?
Эта странная судорожная ухмылка и шутка, которую Джерри Чанг повторил по меньшей мере раз пятьдесят за многочасовой полет, вконец опротивели Геннадию. Однако он вежливо в пятидесятый раз ответил:
— Я не посвящен в финансовые дела своей бабушки, мистер Чанг.
Он закрыл глаза и вновь, в который раз, перед ним закружились события последних дней, лунные пятна и солнечный блеск Больших Эмпиреев…
…В середине пролива Рикко Силла выключил мотор своей лодки и сел за весла. Уже занимался рассвет. Геннадий волновался, но лучший легопер мира подмигивал ему ободряюще, а вид его мускулов я сахарно-белых зубов вселял уверенность.
Лодка уткнулась в гальку. Геннадий пожал руку гиганта, спрыгнул на берег острова Карбункл. Короткими перебежками пересекал он освещенные луной куски пляжа, прятался за валунами. Нависшая над морем базальтовая стена Карбун-кла была уже близко, когда Геннадий вдруг услышал голос.
— Стой!
Перед ним в маленькой нише сидела, поджав под себя ноги в белых джинсах, Наташа Вертопрахова, то бишь Доллис Накамура-Бранчковска.
— Где ты был? — спросила она сурово.
— Там, — растерянно махнул рукой Геннадий, — в море…
— Ты был в Оук-порте, Джин, — сказала Доллис.
— Нет, нет, что ты! — забормотал Геннадий. — Просто мне не спалось, я спустился к морю… здесь какой-то рыбак покатал меня…
— Джин, — голос девочки зазвенел от напряжения, — что ты скрываешь? Расскажи мне все! Я буду твоим другом!..
Геннадий посмотрел девочке прямо в глаза. В них дрожала неясная тревога. Она ничего не знает о подлинной сути своей матери. Было бы слишком жестоко сказать ей сразу обо всем.
— Доллис, ты веришь мне? — спросил он и взял ее за руку. — Ты знаешь, что я не замышляю ничего дурного?
— Да, — сказала она, уже готовая к принятию тайны.
— Тогда не спрашивай меня ни о чем. Тебе будет тяжело узнать правду. Скоро ты все узнаешь, но я не хочу первым причинять тебе боль, Наташа…
— Как ты меня назвал? — округлила глаза девочка.
— Итак, сэр, повторяю, — звенящим от восхищения голосом сказал старший стюард Карриган мистеру Джерри Чангу, представителю фирмы «Райские перья и благовония». — Повторяю, сэр. Спаржа, русская икра, салат ля паризьен, черепаховый суп, стейк по-техасски, фрукты. Замечательный вкус, сэр! Виски «Кинг Джордж IV»? Гениально! Целую бутылку? Сверхгениально, сэр! Поздравляю!
Вихляя задом, старший стюард удалился.
— Такой обильный заказ, мистер Чанг, — сказал Генна-дий. — До Лондона ведь всего один час…
— Не отказываться же от бесплатной закуски, — ухмыльнулся Чанг. — А выпивка в воздухе в два раза дешевле, чем на земле. Скажи-ка, Джинни-бой, сколько миллиончиков в сундуке у твоей бабушки?
— Я не посвящен в финансовые дела моей бабушки, мистер Чанг, — сквозь зубы проговорил Геннадий и снова закрыл глаза.
…Голос Рикошетникова в наушнике звучал ясно, как если бы он находился в соседней комнате.
— Все хорошо, что хорошо кончается, Гена. На борту расскажете обо всем подробно. Нуфнути Куче на катере доставит вас сюда. Мы в пятидесяти милях, координаты известны. Почему вы молчите?
Набравшись мужества, Геннадий проговорил:
— Товарищ капитан, разрешите мне… остаться у Накамура-Бранчевской. Это очень важно, товарищ капитан…
— Что за глупости! — вдруг закричал Рикошетников. Это был первый случай, когда невозмутимый капитан повысил голос, — Что за бредни у вас в голове? Я отвечаю за каждого члена экипажа, а за вас, Геннадий, вдвойне. Вернее, втройне! Не забывайте, что вы еще только мальчик! Выполняйте приказание?
У Геннадия закружилась голова. Это испытание оказалось для него потруднее, чем бегство из башни и допрос в подземелье Карбункла. Возражать своему старшему другу и капитану?! Оспаривать его приказ?! Он посмотрел на столпившихся вокруг рации мускулистых людей, лица которых, возможно впервые за их жизнь, были скованы напряжением.
— Николай Ефимович, — он с трудом проглотил комок в горле, — Большим Эмпиреям и всему народу угрожает беда. Никто, кроме меня, не сможет проникнуть в центр страшного заговора. Я уверен, что вы на моем месте остались бы здесь, а я бы на вашем месте не возражал. Николай Ефимович, пионер не может поступить иначе… поймите меня…
Геннадий замолчал. В наушнике слышался только треск атмосферных разрядов. Капитан тоже молчал. Геннадий приободрился.
— Николай Ефимович, ведь я теперь не один, я связался с патриотами. Кроме того, каждую ночь вам будет сообщать обо мне некто по имени Чаби Чаккерс. Это вполне надежный… — Геннадий запнулся было, — вполне надежный человек. Мне ничего не угрожает. На Карбункле уверены, что я просто английский мальчишка с романтическими бреднями в голове…
— Ждите у рации. Мы посоветуемся, — сухо сказал капитан.