– Понял, – сказал я настолько душевно и проникновенно, что Катюшка с удивлением взглянула на меня. – Классная у тебя получится передача, Катя.
– Думаешь? – спросила она с надеждой.
– Уверен, – ответил я. – А что, и разрыв отношений тоже имеет стадии? Ну, чтобы этот разрыв не привел, там, к нервному срыву, незаживающей ране или суициду?
– Конечно! – снова воскликнула Катюшка. – Ведь разрыв отношений – это… Это такая боль, – она вздохнула. – И отчаяние прямо-таки безысходное. За что бросил, почему? Ведь все вроде было хорошо. И думается об этом постоянно, и разговариваешь все время с ним, что-то доказывая, укоряя, споря. А на самом-то деле сама с собой разговариваешь. Настоящее помешательство, да и только. И надежда, что все еще можно поправить, изнутри, как ржавчина, разъедает, хотя и понимаешь, что изменить уже ничего нельзя… Вот эта надежда и толкает искать встреч с бывшим возлюбленным, чтобы объясниться, что-то доказать, уговорить вернуться, наконец. По пятам за ним ходишь, как собачонка, чтобы выслушал, а главное – пожалел. Но исправить ничего не удается, и наступает агония чувств. Больно так, что хоть воем вой, – невольно вздохнула Катюшка, как будто сама только недавно пережила подобное состояние. А может, и правда, пережила… – И выбить клин клином не удается: заводишь нового мужика, все ему позволяешь, но всякий раз сравниваешь нового мужчину с тем, что бросил. И сравнение это не в пользу нового. И понимаешь, что заходишь в тупик. А он может этого и не замечать. И боль не приглушается. И в постели ты лежишь будто бы не с ним, а с тем, прежним… А потом наступает новая стадия. Заключена она в форму мщения. Любви уже нет. Есть ненависть к тому, прежнему. И она пылает внутри огнем, который не так просто затушить. Иногда сделать это просто невозможно. Да и не хочется. Многие женщины на этой стадии и зацикливаются. И вредят своим прежним. Мстят как можно больнее, вплоть до убийства. Ведь только так можно освободиться от зависимости…
– Стоп, – что-то внутри меня включилось, но я пока не понял что. – Убить, чтобы освободиться от зависимости, ты так сказала? А от какой зависимости освободиться?
– Ну, как? – Катюшка посмотрела на меня как на пацаненка, только-только пошедшего в первый класс. – Женщины во многом очень зависят от мужчин. И привязываются к ним исключительно исходя из черт характера мужчин, пусть даже и не очень лучших. Иногда мужчины держат возле себя женщин просто так, чтобы была под рукой. Авось как-нибудь потом и сгодится.
– Да, так бывает, – согласился я.
– Ну, так вот, – промолвила Катюшка. – И мы, женщины, все это прекрасно видим и понимаем. Это вы, мужчины, думаете, что баба просто привязалась, как кошка, и знать ничего не знает. Знает баба, все она знает. И все время хочет освободиться от этой привязанности. Только вот получается это далеко не всегда.
– А если мужика убить, значит, получится и освободиться от его зависимости? – спросил я.
Внутри меня снова что-то словно включилось, и в голове всплыл образ Сергеевой. Не Аделаиды Максимовой или Тамары Голубевой, хотя предсмертное слово «сука» вполне подходило им обеим, а именно сушефа ресторана «Трактир на Мясницкой» Натальи Михайловны Сергеевой. Подсознание выдало мне ее образ со всеми фразами, намеками и полунамеками относительно Натальи Михайловны. Это ведь ей не хватало свободы и независимости. Это ведь она хотела освободиться от влияния Максимова. Ай да Катюшка. Ай да молодец!
Я благодарно посмотрел на девушку. И она, думая, что я жду ее ответа, сказала:
– Да, все так. В случае смерти объекта привязанности самой привязанности тоже не будет. Это же ясно как день. А освобождаются от привязанности таким образом только те женщины, которые входят в самую опасную категорию. Которые никогда и ничего не прощают. И таких женщин, – Катюшка хитро прищурилась, – не так уж и мало.
– Чур меня, – произнес я и передернул плечами.
Катюшка уже открыто усмехнулась.
– Интересно как у вас все устроено, – съехидничал я.
– Ничего интересного, все устроено вполне понятно и обычно, – не согласилась девушка. – Просто ты мужчина и не можешь посмотреть на ситуацию глазами женщины.
– Естественно, не могу, – констатировал я и с чувством добавил: – И… спасибо тебе.
– Не за что.
– Нет, есть за что. Ты многое мне прояснила.
– Слушай, а ты правда думаешь, что передача у меня может получиться классная?
– Правда, – ответил я честно.
* * *
Володя позвонил аккурат во время того, как я обдумывал сказанное Катюшкой применительно к Наталье Сергеевой. Отравить Максимова она вполне могла. И мотив имелся весомый, если принять во внимание психологию женщин, про которую мне так хорошо поведала Катюшка. Но вот зачем Сергеевой нужно было убивать Голубева?
– Ну, что, как наши успехи? – спросил я Коробова. – К кому из наших фигурантов ездил отставной зэк и домушник Скворцов-Птаха?
– Не к Аделаиде Максимовой. – Володя выдержал мхатовскую паузу. – Он ездил к…
– Погоди, погоди, – перебил я своего друга. – А хочешь, я с первого раза догадаюсь, к кому ездил покойный Скворцов и кто является его московским родственником?
– С первого раза? – с сомнением переспросил Володька.
– С первого! – уверенно подтвердил я.
– Ну, попробуй, – в голосе Володи я почувствовал снисходительные нотки.
– Отставной зэк и домушник по кличке Птаха ездил… – тут уже я сделал эффектную театральную паузу, после чего выпалил: – к Наталье Михайловне Сергеевой.
– Черт возьми, – Володя на том конце линии был явно обескуражен. – А ведь ты прав, Старый! Откуда ты знаешь?
– Я пришел к такому выводу путем сопоставления женской психологии с реалиями нашей жизни. То есть дедуктивным способом, – заявил я не без самодовольства и гордости за себя. – А ты как это узнал?
– Мне пришлось куда труднее, я собирал факты, – обиженным тоном промолвил Володя. – Перелопатив при этом груду бумаг.
– Ну, и кем приходится Сергеева нашему Птахе? – спросил я таким тоном, каким старшие обращаются к младшим. – Племянницей?
– Опять в яблочко попал, – проворчал Коробов. – Она ему племянница по линии его покойной жены. А Сергеева она по мужу. Когда ей было восемнадцать, она вышла замуж за однокурсника Антона Сергеева. Через два месяца они развелись, но фамилию мужа она себе оставила. А девичья фамилия у нее – Горюнова. Как и у жены Скворцова… – Володя малость помолчал, но потом не выдержал и сказал: – Старый, и как это у тебя только получается так угадывать? Мне бы твои таланты! Может, и на бегах сумеешь угадать? Тогда разбогатеем!
– Я не угадываю, гражданин следователь по особо важным делам, я делаю умозаключение, – произнес я гордо. – Я ведь тебе давно говорю, что я прирожденный сыщик, а ты все не соглашаешься, – не преминул я уколоть Володю, который всегда спорил со мной по этому поводу. – Ладно, что будем делать дальше?