От ядерного взрыва, – шепчет он.
Ядерному миру нет не нет, – шепчет он.
Солнечному свету дадада, – шепчет он.
Колодец, колодец, дай воды напиться, – шепчет он.
Матушка воды принесет напиться… – шепчет он.
Молча подотрет ебло, принесет ведро, – шепчет он.
Бумажный журавлик Нагасаки, – шепчет он.
Ну примерно такая хуйня, – шепчет он.
На святыни… на святое просрались, – шепчет он.
В душу плюнули, – шепчет он.
Снова ролик «Ютуба». Гигантская фабрика. Конвейер, по которому текут яйца. Люди в белых халатах с надписью «ЦРУ», шприцы… Птенцы, падающие из гнезд… Журавли с гноящимися клювами…
Мы слышим музыкальное сопровождение. Это песня «Ватерлоо», группы «Шокинг Блю».
Снова экран, потом опять – лицо премьера России.
Он до дрожи сжимает кулаки.
Из под них по столу растекается кровь.
ХХХ
Мы видим перед собой совершенно черный экран.
Спустя несколько секунд в правом верхнем углу появляется светящаяся точка. Еще несколько секунд, и подобная точка появляется в левом верхнем углу. В дальнейшем точки показываются хаотично, и постепенно мы видим перед собой карту звездного неба. Светящиеся буквы внизу экрана. Там написано:
«Карта звездного неба, телескоп НАСА, плато Наска, 2010, 17 июля, 23 часа 56 минут».
Надпись пропадает и несколько секунд мы любуемся ярким звездным небом. Потом в правом нижнем углу появляется свечение. Сначала слабое, потом все ярче, она покрывает собой почти половину экрана. Вслед за свечением мы видим край чего-то круглого, изогнутую линию. Мы видим, что перед нами возникает край планеты Земля. Это классическая картинка, известная всем нам по научно-документальным фильмам про космос (так что на съемки этой сцены тратиться не придется – прим. Сценариста). Мы видим, как Земля плавно вращается в пустоте. Мы видим Землю, окруженную сиянием. Мы прислушиваемся.
Мы слышим звуки, которые издает атмосфера Земли.
Мы слышим неровный гул, напоминающий звучание, издающее радио во время настройки. Мы слышим потрескивания, щелчки, всплески, шумы… Мы слышим ровный звук Земли, в который слились все звуки, которые издает все живое, что есть на этой Земле. Мы слышим, как Земля говорит, и это завораживает. В каком-то смысле, мы слышим звуковой перегной, все то, чем стали наши вздохи и всхлипы, наши слова и шум, который издают наши движения, наши машины, шелест страниц наших книг, наши глотки, наши шаги, наши самолеты, наши клавиатуры, наши телевизоры, наши разговоры, наши… Все это смешалось, и стало землей, почвой. Мы слышим звуки Земли.
Постепенно они начинают звучать более… четко, выравнено.
Мы улавливаем какой-то мотив. Как если бы Земля пыталась что-то нам сказать, или больше того, спеть, но стеснялась из-за отсутствия слуха и голоса. Мы прислушиваемся. Постепенно мы и правда замечаем мелодию. Это песня группы «Эвермайнд», «Блек Джисус».
Вайт энджел, – напевает планета.
Блек джисус, – напевает она.
После этого замолкает и мелодия сменяется на трески, щелчки и шумы. Если закрыть глаза, то можно представить, что мы находимся на берегу моря, и смотрим, как играют киты или дельфины. Мы в гуле Земли слышим неровный и очень глубокий вздох, то ли цунами, а то ли и правда кит. Потрещав, пошумев, попищав еще немножко, Земля снова начинает напевать.
Та-та-ра-ра-рам, пам, трам-та-та-тарарам, – напевает она.
Пам-пам-парам-пам, пам-пам-парам-пам, – напевает она.
Пам-парарара-а-а-а-а-а-ра-а-аааа, та-рам! – напевает она.
Тра-та-тарара-там та-та-ра-тарарам, – поет она.
Та-тара-рарам, – поет она.
Та-тарарарам, – поет она.
Постепенно мы узнаем мелодию, начинающую звучать еще сильнее и яснее. Это «Времена года», Вивальди.
Наконец, гул планеты, звучащий мелодией «Времен года», уходит, вытесненный музыкой.
Это все те же «Времена года», только исполняет их симфонический оркестр. Мы наслаждаемся потрясающей музыкой Вивальди, глядя на Землю, окруженную звездным небом, Землю, которая крутится, как сумасшедший заводной апельсин, мы видим ее сияние и мы слышим ее шум. Планета Земля, торжествуя, исполняет «Времена года» Вивальди так, как если бы эта музыка и была шумом ее атмосферы. Мы видим, что за сиянием земли различим и бледный пока кружок Луны. Но это нас не обманывает. Мы знаем, что она вот-вот появится перед нами во всей красе, огромная, сияющая, – младшая сестра Земли, ее вечный сон, и спутница, и проклятие, – и на радость всем мировым фотографам-бездельникам станет сиять над головой гигантской статуи Христа Спасителя в Бразилии.
Мы видим, что как раз пролетаем в космосе над Бразилией.
После кульминации музыка, прогремев, стихает. Планета Земля вновь начинает издавать обычный атмосферный шум. Сначала звук общего гула распадается на трески, щелчки, писк… отом – каждый из них в отдельности, – тоже на составляющие. Наконец, мы начинаем слышать множество шумов, которые в отдельности и образовывали гул Земли.
Визг тормозов, стук ложки о тарелку, свист чайника, шум дождя, пение птиц, шаги пешехода, выстрел, рев сирены на заводе, крик…
Крик акцентируется, становится еще более громким.
Постепенно крик вытесняет все другие звуки, и мы – все еще видя Землю, – слышим только его.
Наконец, мы слышим только дикий, отчаянный, животный вопль. Камера стремительно опускается из космоса – через атмосферу, сначала мы не видим ничего, потом мы видим внизу самолет, летящий над облаками, спускаемся через них, горы, Земля с высоты птичьего полета, потом уже крыши домов, кварталы, дома, – и мы слышим, как крик становится все громче.
В самую кульминацию крика камера через окно врывается в квартиру.
Мы видим раскрытый рот.
Общий план. Мы видим Татьяну, жену священника. Та сидит, привязанная к стулу, вся в крови, а за ней стоит разведчица Зоя. Подняв над головой ножницы, она с ледяной улыбкой тычет их в затылок Тани. Несчастная снова вопит. Поморщившись, Зоя отходит в угол, и наклоняется. Крупно – стопка пластинок. Зоя качает головой – мы видим, как покачиваются ножницы, воткнутые в плечо Тани, – и шепчет.
Коля, Коля, – шепчет она.
Старый шестидесятник, – шепчет она.
Выбирает что-то из пластинок, открывает проигрыватель. Крупно – фотографии четырех мушкетеров, надпись «Мюзикл по мотивам к/ф «Три мушкетера и Д Артаньян», мы видим счастливое лицо певца Боярского, который носил шляпу еще лишь потому, что так нужно было по сценарию, – и пластинка, которая крутится. Резкий звук песни.