— Такое, в котором говорится об угрозах оружием.
— Есть одно маленькое исключение, когда дело касается головореза вроде Павла.
Лавон задумался ненадолго.
— Остается водитель, — сказал он. — Если его не прихватить с собой, на наш след выйдут эфэсбэшники и полиция.
— Да, Эли, я все понимаю.
— Где думаешь провести допрос?
— Здесь, — ответил Габриель и вызвал на экран монитора картинку.
— Мило, — сказал Лавон. — Чья это собственность?
— Одного русского бизнесмена, который не смог больше жить в России.
— И где он теперь обретается?
— Недалеко от Шамрона.
Габриель убрал картинку с экрана.
— Осталась последняя деталь, — произнес Лавон.
— Как вызволить Михаила из России?
Лавон кивнул.
— Ему придется уехать под другим именем. Николаса Эйвдона не выпустят.
— Желательно ему пройти как можно меньше российских инстанций.
— Что предлагаешь?
— Тот же путь, каким Шамрон вывез Эйхманна из Аргентины.
— «Эль Аль»?
Габриель кивнул.
— Ах ты шалунишка, — сказал Лавон.
— Да, — улыбнулся в ответ Габриель. — И это я только вхожу во вкус.
* * *
Навот одобрил план Габриеля сразу же, то есть оставалось пять дней до того, как Михаил ответит на предложение Лазарева и отправится в Москву. Пять дней на то, чтобы проработать тысячи крупных и мелких деталей — или, как выразился Лавон, определить, закончится ли эта поездка Михаила в Москву лучше предыдущей. Паспорта, визы, новые имена и легенды, дорожные приготовления, жилье — все предстояло организовать в режиме аврала. А ведь оставались еще укрытия, запасные планы и планы на случай, если не сработают запасные планы. Задача усложнялась еще и тем, что Габриель не мог заранее определить, где и когда они будут брать Жирова. Действовать предстояло в городе, который никогда — за всю свою долгую кровавую историю — особо не жаловал вольнодумцев.
Габриель выжимал из подопечных все соки, а стоило ему отвернуться, как Навот дожимал последние капли. Напряженности между этими двумя никто не замечал, будто один из них не готовился занять место другого, тогда как последнего уже гнали на выход. Кое-кто даже решил, что стал свидетелем нового тандема, который продлится еще долго после того, как Габриель по праву займет место шефа. Яаков, однако, самый большой пессимист в группе, заметил:
— Это все равно как если бы новая жена позволила старой и дальше жить в доме.
Впрочем, Эли Лавон не разделял его уверенности. Если кто и мог сохранить за своим предшественником какие-то полномочия, так это Габриель. Если уж он помирился с Келлером, то и с Навотом поладит.
Стоило в комнату войти Кьяре, как все разговоры о будущем Габриелевой карьеры тут же смолкали. Кьяра пыталась работать наряду с остальными, однако бесконечные разговоры о России удручали ее. Она выжила-то лишь благодаря самоотверженности коллег. Теперь, когда они работали наперегонки со временем, Кьяра взяла на себя обязанности няньки, заботилась о них и, несмотря на царящее в доме напряжение, пыталась поддерживать семейную атмосферу. Каждый вечер, когда группа собиралась за общим столом, они — по настоянию Кьяры — обсуждали что угодно, только не предстоящую операцию: прочтенные книги, просмотренные фильмы, будущее их многострадальной страны. Потом, спустя час, Габриель и Навот беспокойно вставали из-за стола, и работа возобновлялась. Кьяра с удовольствием мыла посуду: стоя у мойки, она тихонько напевала себе под нос, лишь бы не слышать разговоров в соседней комнате. Потом признавалась Габриелю, что при одном упоминании любого русского слова ее чрево гулко отзывалось болью.
Тем временем главный герой операции оставался в блаженном неведении относительно усилий группы. По крайней мере, так казалось всем, кто видел Николаса Эйвдона после его возвращения в Лондон. Он более не скрывал радостного предвкушения, какое испытывает тот, кто вскоре отправится в места, о которых другие могут только мечтать. Орлов совсем растаял и протеже воспринимал как сына, с каждым днем он будто все больше зависел от Николаса. В его лексиконе появилось местоимение «мы», оно проскальзывало в речи олигарха всякий раз, как он заговаривал о своем бизнесе. Изменения не остались незамеченными в Сити. Своих работников Орлов предупредил, что большую часть января проведет в укромном местечке на Карибских островах.
— Хочу основательно отдохнуть, — сказал он. — Теперь у меня есть Николас, и я спокойно могу отправиться в отпуск.
В финансовых кругах тут же распространился слух, будто в отсутствие Орлова за ВОИ приглядывает Николас Эйвдон. Поклонники неделями ждали очереди, чтобы только припасть к его ногам. Однако стоило Эйвдону получить звонок от Джонатана Олбрайта из некой компании под названием «Маркхэм кэпитал эдвайзерс», как он без раздумий согласился на встречу. Рандеву состоялось в кабинете с видом на Ганновер-сквер, однако тема разговора не имела ничего общего с бизнесом и инвестициями. После Эйвдон позвонил в Москву и остался доволен итогами трехминутной беседы. Он проводил мистера Олбрайта к лифту с видом человека, который принял самое верное в жизни решение.
— Я передам Виктору, — сказал он так, чтобы слышали все поблизости. — По-моему, все идет замечательно.
* * *
Той же ночью к дому Михаила в Мэйда-Вейл подъехал автомобиль. В человеке, который вылез из салона, Грэм Сеймур опознал курьера лондонской резидентуры СВР, этого шпионского муравейника. Курьер забрал у Михаила паспорт на имя Николаса Эйвдона и отвез документ в российское посольство. Когда он через час вернулся, в паспорте стояла наспех открытая российская виза. Между страниц был вложен билет на завтрашний десятичасовой рейс до Москвы — из Хитроу, самолетом «Бритиш Эйрвейз».
Спрятав паспорт и билет в портфель, Михаил позвонил Орлову домой, на Чейни-Уок, и сказал, что берет несколько дней отгулов.
— Прости, Виктор, — сказал он, — я выжат как лимон. Прошу, только без звонков и писем. Я исчезну для системы.
— Надолго?
— До среды — четверга самое меньшее.
— Бери уж сразу неделю.
— Уверен?
— Обещаю не напортачить, пока тебя нет.
— Спасибо, Виктор. Ты просто душка.
Михаил честно пытался уснуть — не получилось. Ему никогда не удавалось поспать в ночь перед операцией. Поэтому в четыре утра он встал с кровати и надел личину Николаса Эйвдона, то есть Николая Авдонина. В шесть его забрали и отвезли на машине в Хитроу. Там он без проблем прошел все проверки, тогда как за ним приглядывали Кристофер Келлер и Дина Сарид. Проходя на посадку, Михаил заметил едва узнаваемого Габриеля — тот с непомерным интересом читал выпуск «Экономиста». Михаил прошел мимо, даже не взглянув на руководителя группы, а тот прождал до самого последнего момента — и лишь потом сломя голову бросился на посадку, в салон первого класса. Оказавшись в воздухе, самолет пролетел ровно над городком Бейзилдон и в половине одиннадцатого оказался в международном воздушном пространстве. Михаил барабанил пальцами по центральной консоли. Теперь он в руках врага — как и будущий шеф Конторы.