Далеко впереди белый автомобиль с подростками быстро подъезжал к перекрестку с Корнер-стрит.
Вдруг ее как будто обожгло паникой. Это чувство было точно таким же, как в машине Элизабет. Ноги задрожали так смешно, что ей пришлось сесть на бордюр и дождаться, чтобы дрожь прекратилась. В горле застыл крик ужаса. Если бы она сейчас заорала, ей было бы очень стыдно.
Она огляделась, упершись руками в землю, чтобы не свалиться, тяжело дыша всей грудью, и увидела, что дети так и носятся со своими водяными пистолетами, как будто мир и не думал становиться черным и страшным. Она опять взглянула в конец улицы, где белый автомобиль ждал своей очереди на проезд.
Ей было разом и жарко и холодно, как будто она вдруг схватила простуду. Ой нет, нет! Она что, снова заболевает! Ах, это торт с заварным кремом! Расстреляли бы его детишки из своих водяных пистолетов!
Раздался автомобильный гудок.
– Алиса! – окликнули ее.
Она открыла глаза.
На противоположной стороне остановилась машина, из окна которой выглядывал мужчина. Он вышел и быстро перебежал улицу.
– Что такое?
Он стоял перед ней, загораживая солнце. Алиса беспомощно моргала, глядя на него. Она не могла разглядеть черт его лица. Он казался необыкновенно высоким.
– Ты что, сознание потеряла? – Он наклонился и взял ее за руку.
Теперь она видела его лицо: самое простое, доброе, худое лицо мужчины средних лет; непритязательное лицо продавца в газетном киоске, который перебрасывается с тобой парой слов о погоде.
– Пойдем. Вставай-ка, – сказал он и поднял ее за оба локтя, так что она твердо встала на ноги. – Мы тебя домой доставим.
Он подвел ее по улице к машине и усадил на пассажирское сиденье. Алиса не могла придумать, что сказать, и молчала.
– Ты упала и ударилась? – раздался голос сзади.
Алиса обернулась и увидела маленького мальчика с живыми карими глазами, который с любопытством разглядывал ее.
– Со мной все в порядке. Мне было просто немножко смешно.
Мужчина сел в машину, завел двигатель и сказал:
– Мы как раз ехали к тебе, а Джаспер заметил тебя здесь. Ты что, решила пробежаться?
– Да, – ответила Алиса.
Они стояли на углу Роусон-стрит и Кинг-стрит. Она ничего не ощущала!
– Сегодня утром я встретил в супермаркете Нила Морриса, – продолжал мужчина. – Он сказал, что видел, как тебя на носилках выносили из спортзала! Я оставил несколько сообщений у тебя на телефоне, но…
Его голос куда-то уплыл.
– Я на занятии по степу упала и ударилась головой, – пояснила Алиса. – Сегодня я хорошо себя чувствую, но бежать мне не нужно было. Это было глупо…
– Ничего не глупо! – захихикал с заднего сиденья маленький мальчик по имени Джаспер. – Это папа у меня иногда глупый. Вот сегодня он забыл целых три вещи, мы все время останавливались, и он говорил: «Голова садовая!» Вот это было смешно. Он забыл свой кошелек. Потом он забыл свой мобильник. А потом… что ты, пап, еще третье забыл?
Они въезжали на дорожку к дому Алисы. Машина остановилась, маленький мальчик забыл о третьей вещи, распахнул дверцу, выпрыгнул и побежал на веранду.
Мужчина поставил машину на ручной тормоз, обернулся и, чуть волнуясь, посмотрел на Алису:
– Тебе лучше подняться наверх. – Он положил руку ей на плечо. – Отдохнуть, а мы с Джаспером займемся шариками.
Шариками… Это, наверное, для вечера.
– Страшновато как-то… – начала Алиса.
– Что страшновато? – Мужчина улыбнулся. Улыбка у него была очень приятная.
– Я понятия не имею, кто вы такой, – призналась Алиса.
Хотя, честно признаться, в его улыбке и в том, как он положил руку ей на плечо, было что-то знакомое.
Рука резко поднялась, как будто ее подтянули на резинке.
– Алиса! – воскликнул он. – Это же я, Доминик.
Клевые заметки классной прабабушки!
Отчитываюсь коротко, потому что многие из вас пишут мне на электронную почту и спрашивают, как дела у Алисы. К сожалению, Алиса так и не пришла в себя! Она совершенно не помнит о своей подруге Джине (об этих ужасных событиях см. мой пост здесь). Это очень пугает.
Джина много лет играла большую роль в жизни Алисы. У Алисы вообще есть склонность творить себе кумиров. Помню, как однажды, на дне рождения одного из детей, Джина сказала что-то о том, как Алиса одета. Ну, что-то вроде: «Эта юбка смотрится гораздо лучше с такой-то блузкой». Она была из разряда женщин, у которых есть свое мнение по каждому вопросу. Алиса тут же помчалась наверх и поменяла блузку. Вроде бы ничего особенного, но я помню, что Ника это задело.
КОММЕНТАРИИ
Супербабулька
Одна из моих подруг тоже была такой властной. И мой муж тоже ее не любил! Надеюсь, Алису лечит хороший врач.
ДорисизДалласа
Уверена, что Алиса скоро окончательно поправится. Что нового о Джентльмене Икс?
Домашняя работа, написанная Элизабет для доктора Ходжеса
Когда я вернулась домой после обеда с бесплодными, со мной случилась забавная штука. Не такая, от которой покатываешься от хохота. А просто забавная, глупая.
По дороге домой я думала об этом «сдаваться». Эта мысль все сильнее овладевала мной и в конце концов обозначилась совершенно ясно. Я не переживу еще одного выкидыша. Не переживу, и все. Хватит. Раньше я этого не понимала, а сегодня оказалось, что все – хватит.
Мы привыкли устанавливать себе твердые сроки. После моего сорокового дня рождения этого больше не будет. И после Рождества – тоже. Но тогда мы каждый раз будем думать, что бы еще нам сделать? Мы путешествовали, ходили на бесчисленные вечера, фильмы, концерты, спали сколько хотели. Мы делали все то, по чему, кажется, так скучают пары, имеющие детей. Ничего этого нам больше не хотелось. Нам хотелось ребенка.
Я, помню, думала, как матери, не рассуждая, могли кинуться в горящий дом за своими детьми. Я думала, что смогла бы выдержать еще немного страдания, еще чуть-чуть неудобств только для того, чтобы дать жизнь ребенку. Я чувствовала в себе благородство. Но теперь я понимаю, что я сумасшедшая, которая готова бежать в горящий дом за детьми, которых не существует. Моих детей никогда не будет. Они жили только в моем воображении. Вот от этого мне и неудобно. Каждый раз, когда я рыдала из-за потери ребенка, это было похоже, как если бы я рыдала из-за романа с человеком, с которым даже не встречалась. Мои дети были вовсе не дети. Они были всего лишь микроскопическими клетками, крошечными, недоделанными куклами, которые даже не могли быть ничем другим. Они были моими отчаянными надеждами. Детьми мечты.
А мечты – это такая штука, от которой, бывает, отказываются. Кто мечтает танцевать в балете, должны признать, что их тела не годны для этого. И никто их из-за этого не жалеет. Что ж, ищите другую работу. Мое тело негодно для рождения детей. Значит, не повезло.