В это время суток большинство лыжников предпочитают выше промежуточной станции не забираться. Левантер заметил, что почти все вагончики канатной дороги отправлялись по последнему, четырнадцатиминутному участку пути на Солнечный Пик пустыми.
Трое мужчин поднялись, застегнули молнии на куртках, натянули шапочки и направились к вагончикам. Они выглядели как три толстых бизнесмена, освоивших лыжи в преклонном возрасте. На их родине горнолыжный спорт вошел в моду совсем недавно. Теперь любой, кто хоть сколько-нибудь приближен ко двору, отправлялся зимой в Альпы. Высокопоставленные шишки отдыхали на супершикарных курортах. Однако замминистра внутренних дел, обвиняемый западной прессой в массовых арестах, пытках и казнях, опасался преследования со стороны журналистов и потому катался в менее популярной Вальпине, где его могли и не узнать.
Левантер встал, надел солнечные очки в большой оправе, надвинул кепочку на лоб и пересек террасу, чтобы взять лыжи. Держа в одной руке лыжи, а в другой палки, он снова подумал о том, какие же они тяжелые, но в то же время был уверен, что другим это не заметно.
Замминистра и его телохранители прошли через турникет, предъявив контролеру недельные пропуска. Левантер прошел сразу за ними, прикрывая лицо пропуском. Четырехместные, ярко раскрашенные вагончики отправлялись на Солнечный Пик через точные интервалы времени. Когда такой вагончик подошел к платформе, трое мужчин быстро сунули лыжи в багажное отделение. Левантеру удалось втиснуть туда и свои лыжи, но когда он собирался пройти в вагончик, один из телохранителей как бы случайно оттеснил его в сторону, а сам вскочил в вагончик, который уже начал двигаться и вскоре оказался вне досягаемости. Левантер не удивился: он знал, что четвертый пассажир был бы для троицы весьма нежелателен.
— Извините! — крикнул телохранитель, закрывая дверь. — Извините великодушно! — повторил он, выглядывая из полуоткрытого окна вагончика, неторопливо взбирающегося вверх.
— Все в порядке, ничего страшного! — весело прокричал в ответ Левантер. — Только достаньте наверху мои лыжи! Я приеду следующим вагончиком!
— Будет сделано! Не беспокойтесь! — закричал в ответ телохранитель.
Вагончик уходил ввысь, и в лучах солнца сияла желтая надпись: «Ледник Солнечный Пик. Вагон №45».
Помахав троице, Левантер повернул обратно, словно собираясь дожидаться следующего вагончика, но вместо этого удалился с платформы через боковой турникет, снял очки и кепочку. Он вышел со станции канатной дороги и быстро прошел по террасе к стартовому спуску. Он был уверен, что его никто не заметил. Замминистра находился здесь инкогнито, поэтому местные спецслужбы не обеспечивали ему прикрытия. Левантер взял вторую пару лыж, оставленную им утром в другой камере хранения, и надел их.
Левантер оттолкнулся и начал спуск с горы. Через пару минут он остановился на широком склоне, откуда открывался прекрасный вид на канатную дорогу к леднику Солнечный Пик. Рассмотрел он и группу лыжников, пересекающих белое плато. Но здесь он был один. Глядя в сторону Солнечного Пика, Левантер видел три вагончика, следующих один за другим на равном расстоянии, но не мог различить номер. Тогда он расстегнул куртку и вытащил небольшой бинокль. Теперь он без труда распознал вагончик номер 45. Солнце поблескивало в его окнах.
Сейчас вагончик будет проходить над ущельем в тысячу футов глубиной. Левантер достал из кармана передатчик и выдвинул антенну. Передатчик был маленький, размером с пачку сигарет, и работал на двух обычных щелочных батарейках. Левантер вдруг встревожился, что утром, вставляя батарейки, забыл их проверить.
Но потом успокоил себя тем, что, даже если оборудование подведет его сейчас, у него найдется немало шансов использовать лыжи так, как было задумано. Вот в чем преимущество свободы действий: если обстоятельства меняются, всегда возникают новые возможности.
Когда вагончик приблизился к участку канатной подвески, протянутой над ущельем, Левантер подумал о том человеке в вагончике. Левантер впервые услышал о замминистра, когда работал с «Инвесторз Интернейшнл». Он знал, что этот человек создал печально знаменитую PERSAUD, независимую службу полиции Индострана, ведавшую внутренней безопасностью. Сфабрикованные обвинения в нынешней и прошлой «деятельности, направленной против королевского двора», были предъявлены тысячам учителей, университетских преподавателей, писателей, художников и представителей либерального духовенства. Все они без суда и следствия были приговорены к долгим годам заключения в особых тюрьмах PERSAUD, к ссылке и трудовым лагерям. Всем заключенным, и мужчинам и женщинам, не разрешалось ни читать, ни писать, они были лишены права переписки, не получали медицинской помощи, и даже родственникам запрещалось их навещать. Для того чтобы вырвать признания и заставить донести на других, заключенных часто били ремнями с тяжелыми пряжками, прижигали сигаретами, тащили привязанными за автомобилем или мотоциклом, подвергали воздействию электрошока, сбрасывали в ими же вырытые ямы, полные битого стекла. На допросах мужчинам остроконечными хвостами глубоководных рыб протыкали мошонку, женщинам поджигали волосы на лобке, после чего подвергали групповому изнасилованию. PERSAUD провела публичные казни нескольких интеллигентов; многие были умерщвлены тайно.
Прошлой весной на одном из популярных альпийских курортов, на продолжавшемся всю ночь балу Левантер встретил нескольких людей, приближенных к королевскому двору Индострана. Сбросив бремя религиозных запретов, мужчины без устали танцевали и пили в окружении бесчисленных юных красоток. Языки у всех были развязаны, и именно тогда Левантер узнал, что замминистра ежегодно проводит отпуск в Вальпине, где катается на лыжах. На том же балу Левантер сделал несколько снимков гостей, которые с удовольствием позировали ему, не выпуская из объятий своих подружек.
На другой вечеринке, неделей позже, Левантер показал им пробные отпечатки фотографий. Все государственные деятели пожелали получить увеличенные копии снимков, а один из них, член Придворного Совета, предложил Левантеру плату за все снимки, на которых он был запечатлен.
Левантер задумался на секунду, а потом сказал:
— Единственная плата, которую я прошу, — это обещание выпустить на свободу представителей интеллигенции, арестованных PERSAUD.
Он сказал это почти шутя.
— Но откуда у вас такой интерес к нашей интеллигенции? — весело спросил сановник. — Мне сообщили, что вы — глава «Инвесторз Интернейшнл». Что за польза ассоциации инвесторов в освобождении нескольких интеллигентов?
— Мыслящие люди — наши лучшие союзники, — объяснил Левантер. — Они инвестируют свою энергию и ресурсы в идеи, изменяющие условия жизни людей. Это долгосрочное инвестирование, отдача от которого редко приходит к ним при жизни. Вот почему мы хотим их поддержать.
Улыбаясь, сановник взял Левантера под руку.
— В таком случае что вы скажете насчет маленькой сделки? — негромко спросил он. — За каждую цветную фотографию, на которой я изображен с одной из этих красавиц, я гарантирую освобождение одного интеллигента.