Я попросила упаковать блузку, расплатилась и собралась было идти, как вдруг Петровна заорала:
– Стой, девка! Вон Кормыль идет! Сейчас я у него спытаю, куда он Костюху отправил.
И припустила вдоль лотков. Я застыла на месте. Вот так поворотик! И что, интересно, ему Петровна плести будет? Про сватовство рассказывать, что ли? А Петровна между тем поравнялась с худосочным мужиком в форме охранника. Схватив его за полу форменной куртки, она зычным голосом спросила:
– Скажи-ка мне, Кормыль, ты Костюху отправил?
Мужик высвободился из рук Петровны и сурово поинтересовался:
– А тебе какое дело?
Петровна на его суровый тон даже не отреагировала.
– Невеста к нему приехала. Свадьба у них намечалась. Она приехала, а Костюхи нет! Ты куда его отправил?
– Невеста? – протянул Кормыль. – Что-то Костюха про нее не заикался.
– А он тебе и не должен докладывать! Скажешь, куда Костюху дел?
Кормыль помялся, почесал в затылке, посмотрел в мою сторону и нехотя ответил:
– Домой он подался, в Тарасов. Сестра там у него живет. Сказал, проведать срочно надо. Его Бобыль и отпустил.
– Вот спасибо тебе, Игнаша, – ласково поблагодарила Петровна. – Хорошему человеку помог. Ты, Игнаша, заходи. Я тесто вчера ставила, пирогов напекла. С картошкой, как ты любишь.
И Петровна, победно задрав голову, пошла к своему лотку. Кормыль посмотрел ей вслед, покачал головой и отправился по своим делам.
– Слыхала, где Костюху искать? – непонятно чему радуясь, спросила меня Петровна.
Я молчала. Что тут скажешь? Заигрались бабенки, чего доброго, и впрямь замуж меня выдали бы, если бы Костюха вовремя Хаймынск не покинул. Видимо, эта мысль пришла в голову и хохлушке. Она поглядела на Петровну осуждающе.
– Ты, Петровна, рехнулась, что ли? Делать ей больше нечего, как только за первым попавшимся мужиком по всей стране гоняться!
До Петровны не сразу дошло, что я с Костюхой даже незнакома, так она в роль вошла.
– И правда, чего это я раздухарилась, – смутилась торговка. – Будто ты и впрямь невеста Костюхе. Прости меня, дуру. Ступай. Нечего тебе с нами, малахольными, возиться. Еще подхватишь заразу, сама умом тронешься!
И Петровна опять захохотала. А за ней и подруги ее.
– Это тебе, Петровна, Кормыля лишний раз пощупать захотелось. Вот ты и кинулась к нему, будто девушке помочь.
– Точно, в Кормыле все дело. Давно он тебя не навещал? Соскучалась? Гляди, пирогов напекла, заманиваешь?
Доброе расположение духа вернулось к обитательницам рынка. Мир и спокойствие были восстановлены. Обо мне все забыли, и я благополучно покинула торговые ряды, унося с собой информацию о местонахождении племянника тетушки Иды.
* * *
Вернувшись в номер, я задумалась. Константин, племянник Иды, отправился в Тарасов. К сестре, если верить словам Кормыля. Насколько я помню, племянница Иды Татьяна Коровина утверждала, что является единственной представительницей женского пола в череде многочисленной родни Иды. И упоминала, что имеет брата, охотника до женских юбок и беспечной жизни. Выходит, Константин и есть Татьянин брат? Любопытно! Это стоит проверить. Но прежде чем покидать Хаймынск, нужно попытаться встретиться с тетушкой Идой. Вдруг врачи уже отменили свое решение, и теперь посетителям не возбраняется навещать больную? Но это следует выяснить как можно скорее. Возвращаться в Тарасов затемно – приключение не из приятных.
Самый простой способ узнать, пускают ли к больному посетителей – позвонить лечащему врачу. Но если вы хотите повлиять на решение доктора, личной встречи вам не избежать. Как ни крути, нужно ехать самой. Больница в Хаймынске была одна. Дорога мне известна, считай, полдела сделано. Вызвав такси, я отправилась навестить тетушку.
В приемном покое кардиологии, где, по логике вещей, должна была лежать Ида Леманн, царили тишина и пустота. Даже технички нигде видно не было. Пройдя прямо по коридору, я добралась до двери с табличкой «Ординаторская». Так, мне сюда. Постучав, немного подождала и заглянула внутрь. Взору моему открылась идиллическая картина. На узеньком диванчике мирно посапывала парочка. Мужчина, видимо, врач, нежно прижимал к себе молоденькую девушку в белом халатике, едва прикрывающем ее упругие бедра. Девушка блаженно улыбалась. Снились ей явно не колбы и «утки». От всей этой картины веяло домашним теплом и весенним настроением.
Я стояла в раздумье. Стоит ли прерывать их безмятежный сон? И как отреагирует врач, которого я хочу просить об одолжении, на то, что его застали в такой щекотливой ситуации? Время шло, а я все никак не могла ни на что решиться. И стояла бы так до заката, если бы не вмешательство третьего лица.
– Это еще что такое? – послышалось за моей спиной.
Обернувшись, я увидела сурового пожилого врача. А, проследив за его взглядом, поняла, что вопрос адресован не мне. Картина, которая привела меня в умиление, пожилому доктору показалась не такой уж приятной. Отодвинув меня в сторону, он прошел в ординаторскую, громко топая ногами. Парочка не шелохнулась.
– Это что еще такое?! – громогласно повторил доктор прямо над головами спящих.
На этот раз вопрос был услышан. Вскочив одновременно, молодой врач и медсестричка принялись лихорадочно приводить себя в порядок. Врач начал оправдываться за двоих:
– Простите, Лев Семенович, задремали. Двое суток на дежурстве. Минутка выдалась, вот мы и прикорнули. Да мы и спали-то всего минут сорок, – взглянув на часы, выпалил он.
– Дома спать надо, – голос Льва Семеновича слегка подобрел.
– А вы нас домой отпустите, мы и будем там спать, – показала зубки медсестричка. – Нам квартирантов уже можно пускать, все равно дома не бываем!
– Не кричите, Леночка, – поморщился Лев Семенович. – Вам-то что сетовать? У вас хоть муж под боком, а другие вообще со своими супругами неделями не видятся.
– А вот мы с супругом уволимся оба, и пусть другие врачи своих жен к вам устраивают! – не унималась Леночка. – И спят с ними на этом ужасном диване!
– Что-то пять минут назад не похоже было, что диван такой уж ужасный, как вы его расписываете, – заулыбался Лев Семенович. – Вид у вас был вполне довольный.
– Ну, знаете, – вспыхнула Леночка и выбежала из ординаторской.
– Лев Семенович, опять вы ее дразните, – упрекнул пожилого врача супруг Леночки.
– Ничего, ей полезно, – продолжал улыбаться Лев Семенович. – Ну, хватит лясы точить. Иди, работай.
Молодой врач вышел. А я осталась стоять в дверном проеме, ожидая, когда на меня обратят внимание. Пожилой доктор подошел к столу, тяжело опустился в кресло и, закрыв глаза, откинулся на спинку. Опасаясь, как бы он не заснул по примеру своих молодых коллег, я решительно кашлянула. Глаза пожилого врача сразу открылись. Обратив на меня взор, он спросил: