– Наверное, понадеялся, что на сей раз образ, который меня преследует по ту сторону сознания, проявится в реальной жизни; я, наконец, увижу его вблизи… смогу понять, что нас связывает. И потом… я никогда не отклоняю брошенный вызов, независимо от того, исходит он от человека, или… от самой судьбы. Трусость – все равно, что смерть, даже хуже.
Ева внимательно посмотрела на него.
– Какой он, «канатоходец»? – спросила она без тени сомнения во взгляде.
Эта ее уверенность в том, что его слова вовсе не болезненные фантазии, покорила Ростовцева, побудила раскрыться. Его «прорвало», – он сначала невнятно, а потом все более подробно пустился описывать «канатоходца»: образ акробата на канате, протянутом над пропастью.
– Он словно мое отражение в зеркале, мой двойник! – торопливо говорил бизнесмен. – Иногда «канатоходец» приходит как бы наяву… и мы… беседуем. Он держится в стороне… в какой-то туманной дымке.
– Его кто-нибудь видит, слышит, кроме вас?
Ростовцев сокрушенно покачал головой:
– Не знаю. Наверное, нет. Допускаю, что тот телефонный звонок возник в моем воображении. Но я все равно пришел… сидел около получаса за столиком… никого не дождался и уже собрался уходить, когда увидел Лику. Тогда… мне подумалось, а не ее ли это затея? И я остался.
– Вы не узнали ее по голосу, приняли за мужчину? – засомневалась Ева.
– Голос изменить – не проблема, – махнул рукой Альберт Юрьевич. – Попросила кого-нибудь подыграть… или воспользовалась техническими средствами. Одна неувязка… про «канатоходца» Лика не знала.
– А тот… человек так и представился… я, мол, «канатоходец»?
Ростовцев пожал плечами, задумался. Его надменность испарилась, уступила место тревожной растерянности.
– Кажется, я сам спросил его… он не стал возражать.
Всеслав молчал. Канатоходец! Цирк, да и только! За кого Ростовцев их принимает? За простофиль, которые поверят любой галиматье?
Между тем, Ростовцев вспомнил последнюю фразу звонившего.
– В конце он сказал… «Я покажу тебе свою добычу!» и… назвал место, где мы встретимся.
– Как прикажете вас понимать? – не выдержал сыщик. – Выходит, Лика всех ввела в заблуждение? Прикинулась каким-то мифическим «канатоходцем»… выдумала рикшу и все прочее? Зачем? От скуки или… хотела вас спровоцировать? Чего она ждала, на что рассчитывала? И кто тогда убил артиста из фольклорного шоу? Мадемуазель Ермолаева была со мной почти до рассвета… я отвез ее домой и сидел с ней, пока она не успокоилась и не уснула. Я запретил ей отвечать на телефонные звонки и открывать кому бы то ни было дверь. Если она придумала Дракона, то за какие грехи погиб тот, кто его изображал в ночной феерии? Разве что у Лики есть сообщник. Логично?
Он сыпал вопросами, а сам обдумывал следующий ход. Ростовцев выглядел взволнованным и тоже о чем-то размышлял.
– Как бы широко не расходились круги по воде, всегда есть камешек, который их вызвал, – произнес он.
– Этот камешек – Лика! – подхватила Ева. – Все круги имеют центром ее персону!
– А Стелла? А китаец, который участвовал в шоу? – спросил Смирнов.
Она не нашлась, что сказать, и молча опустила глаза.
– Я бы очень хотел разобраться, – выдохнул Ростовцев.
– Тогда сделаем так…
Из бара они поехали на Неглинную. Смирнов и Ева отправились к Лике, Альберт Юрьевич остался внизу, в своей машине, которую припарковал в соседнем дворе.
– Сколько мне ждать? – спросил он.
– Полчаса, не больше. Думаю, за это время мы управимся. После того, как мы выйдем, действуйте, как договорились.
Лику они застали в плачевном состоянии – лихорадочный румянец на бледном лице, под глазами синяки, волосы кое-как собраны на затылке. Она куталась в шерстяную шаль, зябко вздрагивала.
– Есть новости? – спросила. – Мой отец не объявился?
– Вы верите, что он жив? – в свою очередь, поинтересовался Смирнов. – Как трогательно.
– Но… кто же тогда мне звонил, предлагал встретиться?
– А то вы не знаете!
– Если бы я знала… – Она осеклась, закусила губу.
– То что бы сделали? Продолжайте…
– Ничего.
Ева молча наблюдала за этим сражением между мужчиной и женщиной, сыщиком и его клиенткой.
– Хотите послушать историю своей семьи, Анжелика Александровна? Уверен, вы осведомлены гораздо лучше, чем я, – заявил сыщик. – Но все же… положение обязывает: вы платили, я работал, теперь должен отчитаться. Дело закончено, госпожа Ермолаева!
Смирнов обожал театральные эффекты, это было частью его игры, от которой он получал удовольствие. Развлекался.
Лика не ожидала услышать подобного, ее глаза сверкнули, губы приоткрылись от изумления.
– За… закончено?
– Целиком и полностью. Вы поручили мне расследовать, что вокруг вас происходит. Не так ли? Я справился со своей задачей. Прикажете говорить?
Она, побледнев еще больше, кивнула. Куда ей было деваться?
– Я изложу суть в общих чертах, – начал Всеслав. – Обилие мелких деталей только мешает восприятию основной идеи. Итак… некто по прозвищу Черный Дракон создал подпольный игорный бизнес и успешно управлял им, пока… не покинул сей многострадальный мир ради вечного покоя. Деньги текли рекой, «придворные» дрожали от одного взгляда своего повелителя, а конкуренты не смели сделать лишнего вздоха. И вдруг… всесильный владыка потерял бразды правления, а затем и жизнь. Почему? Оказывается, все случилось после того, как от него ушла сила. Можно верить в это, можно не верить… однако, существует молва, будто бы вся мощь Дракона заключена в жемчужине…
Смирнов сделал длинную паузу и выразительно посмотрел на Лику. Она молчала, ее лицо застыло, стало непроницаемым, словно маска. Зато Ева горела от нетерпения услышать продолжение.
– Таинственным образом черная жемчужина исчезла, – едва слышно произнес сыщик. – И наследник почившего «императора» остался с титулом, но без того могучего влияния, которое она, якобы, обеспечивала. Можно как угодно относиться к мифам и легендам, но все они имеют реальную почву, а не являются пустыми фантазиями. Иначе время давно уничтожило бы даже их отзвуки, их жалкое, блеклое эхо. В нашем случае трон «игорного короля» зашатался, но устоял, его занял следующий Дракон, – он носил светское имя Александр Шершин. Это был ваш отец, Лика! Вы ведь Александровна по отчеству?
Она пробормотала что-то невнятное, плотнее укуталась в шаль.
– Значит, вы не против, – кивнул Всеслав. – Так я и думал. Что ж, я буду говорить, а вы меня поправите, если я ошибусь. Лишившись жемчужины или по другой причине… новый Черный Дракон с трудом удерживал теневой бизнес в своих руках, – все пошло наперекосяк, «империя» стала давать трещину за трещиной, пока не развалилась. Господину Шершину едва удалось выбраться из-под ее обломков и бежать. Жив он или нет, и какой его настиг конец, известно только трущобам Шанхая. Ваша бабушка некогда сгорела в собственном доме, ваша мать много позже умерла на глухом таежном хуторе. Даже вашего мнимого отчима, скорее всего, нет в живых. Полагаю, вы круглая сирота, мадемуазель! Катерина Ермолаева, невенчанная жена Шершина, чтобы сохранить жизнь вам и себе, вынуждена была принять помощь и покровительство Валерия Клещева, уехать с ним, затеряться в лесах и болотах. А какой у нее был выбор? Покидая родные края, Дракон поручил своему сообщнику и самому верному товарищу заботу о любимой женщине и ребенке. Клещев, тайно и безнадежно влюбленный в красавицу Катеньку, воспользовался шансом завоевать ее сердце. Видимо, у него получилось – годы изоляции от мира, безлюдье и подстерегающие на каждом шагу опасности, сделали Валерия единственным родным человеком, опорой и защитником вашей матери. Время шло, от Шершина не поступало никаких вестей; поползли слухи, что он мертв… а ей надо было жить самой, растить дочь. И ваша мать уступила любви мужчины, который волею судьбы оказался рядом. Кто имеет право судить ее? Разумеется, Клещев обзавелся «чистыми» документами, изменил имя и фамилию, но все равно не находил себе покоя. На его совести лежал тяжкий грех. Ведь это именно он похитил черную жемчужину…чем способствовал развалу и гибели игорной «империи»! Наверное, хотел подарить драгоценность своей возлюбленной Катеньке… да так и не решился. Она бы не простила. Спасая свою шкуру, Клещ выдал бывших товарищей; не исключено, что, опасаясь мести со стороны Шершина, он сам нанял киллера, который отыскал того и убил. Теперь преимущество было на его стороне – он завладел и жемчужиной, и прекрасной женщиной.