– Это мы, сами разберемся! – гаркнул Страйк в сторону двери и подтолкнул пленницу наверх.
– Корморан? Что… о боже! – Робин выскочила на площадку и смотрела вниз. – Так нельзя… что ты затеял? Отпусти ее!
– Эта гадина… снова… напала на меня… с ножом, – задыхаясь, проговорил Страйк и последним титаническим усилием втащил ее за порог. – Дверь запри! – рявкнул он; Робин, поспешавшая сзади, так и сделала.
Страйк швырнул женщину на искусственную кожу дивана. Капюшон отлетел назад, открыв длинное бледное лицо, большие карие глаза и густые вьющиеся волосы до плеч. На острых ногтях блестел кроваво-красный лак. На вид ей не было и двадцати.
– Ублюдок! Ублюдок!
Она попыталась встать, но, увидев зверскую физиономию Страйка, возвышавшегося прямо над ней, тут же передумала, снова повалились на диван и стала массировать белую шею, где в местах захвата остались темно-розовые полосы.
– Сама скажешь, почему бросалась на меня с ножом? – спросил Страйк.
– Да пошел ты!
– Оригинальный ответ, – сказал Страйк. – Робин, вызывай полицию…
– Не-е-ет! – взвыла девица в черном, как затравленная собачонка. – Он меня избил! – задыхаясь, воззвала она к Робин и стала с мученическим видом оттягивать ворот джемпера, чтобы продемонстрировать отметины на крепкой белой шее. – Он меня волочил по земле, тащил…
Робин, уже взявшись за трубку, ждала команды Страйка.
– Зачем ты на меня охотилась? – угрожающим тоном спросил, не отходя от нее, запыхавшийся Страйк.
Она съежилась на писклявых подушках, но Робин, не отпускавшая телефонную трубку, заметила, что девица слегка расслабилась и даже как-то чувственно изогнулась, отодвигаясь от Страйка.
– Последний раз спрашиваю, – прорычал Страйк. – Зачем…
– Что у вас там происходит? – выкрикнул с нижней площадки сварливый голос.
Поймав взгляд Страйка, Робин поспешила к выходу, отперла дверь и выскользнула на лестницу, оставив босса, стиснувшего зубы и сжавшего кулаки, охранять незнакомку.
Он заметил, как в карих глазах, подчеркнутых фиолетовыми тенями, мелькнуло желание позвать на помощь, но тут же угасло. Девица задрожала и расплакалась, но ее оскал выдавал не страдание, а бессильную ярость.
– Все в порядке, мистер Крауди, – заверила Робин. – Мы сами разберемся. Извините, что немного пошумели.
Она вернулась в приемную и опять заперла дверь.
Девица застыла; по щекам катились слезы, ногти впивались в край диванного сиденья.
– Ну ее в болото, – фыркнул Страйк. – Не хочет говорить – не надо. Я звоню в полицию.
Угроза, видимо, подействовала. Не успел он сделать и двух шагов, как девица зарыдала в голос:
– Я хотела тебя остановить.
– Что значит «остановить»? – спросил Страйк.
– Будто ты не знаешь!
– А ну, кончай со мной в игры играть! – заорал Страйк, склоняясь над ней и потрясая здоровенными кулаками.
Колено разболелось как никогда. Из-за этой гадины он упал и в который раз повредил связки.
– Корморан! – твердо сказала Робин и вклинилась между ними, заставив его сделать шаг назад. – Послушай, – обратилась она к девице. – Послушай меня. Скажи ему правду: зачем ты это делаешь? Тогда он, возможно, передумает вызывать по…
– Ты обалдела, что ли? – взвился Страйк. – Она меня дважды чуть на перо не поставила…
– …возможно, передумает вызывать полицию, – четко и решительно закончила Робин.
Девица вскочила и стремглав бросилась к двери.
– Не уйдешь! – гаркнул Страйк, проковылял мимо Робин, схватил свою пленницу поперек живота и бесцеремонно швырнул на диван. – Ты кто такая?
– Больно! – вскричала она. – Ты сделал мне больно… ребра… Я на тебя заявлю за тяжкие телесные, ублюдок!..
– Пожалуй, я буду называть тебя Пиппой, договорились? – предложил Страйк.
Судорожный всхлип, злобный взгляд.
– Ах ты… гад… чтоб ты…
– Понятно, понятно, чтоб я сдох, – подхватил Страйк. – Имя и фамилию говори.
Ее грудь вздымалась под тяжелым пальто.
– А как ты узнаешь, что я не вру? – с вызовом бросила она.
– Буду держать тебя тут, пока не проверю.
– Похищение! – грубым, как у портового грузчика, голосом закричала она.
– Гражданский арест до прибытия полиции, – возразил Страйк. – Ты, мерзавка, хотела меня зарезать. Ну, последний раз спрашиваю…
– Пиппа Миджли, – процедила она.
– Давно бы так. Удостоверение личности есть?
С новыми проклятиями она сунула руку в карман, выудила автобусный проездной билет и швырнула Страйку.
– Здесь сказано «Филлип Миджли».
– Без разницы.
До Страйка дошло не сразу; наблюдая, как меняется его лицо, Робин, вопреки повисшему в воздухе напряжению, с трудом сдерживала смех.
– Эписин, – прошипела Пиппа Миджли. – Мозгов не хватило вычислить? Слишком заумно для тебя, тупица?
Страйк пригляделся. На расцарапанной, исполосованной шее торчал кадык. Девица опять сунула руки в карманы.
– На будущий год во всех документах будет сказано «Пиппа», – объявила она.
– Пиппа, – повторил Страйк. – Это ведь ты написала: «Когда тебя вздернут на дыбу, я своей рукой поверну рычаг»?
– О-ох, – протяжно выдохнула Робин, для которой все встало на свои места.
– О-о-ох, какой же вы умный, господин Бычара, – ядовито передразнила Пиппа.
– Ты знакома с Кэтрин Кент лично или только по переписке?
– А что? Знакомство с Кэтрин Кент – это нынче преступление?
– Как ты познакомилась с Оуэном Куайном?
– Про этого гада я вообще говорить не собираюсь, – ответила она, тяжело дыша, и снова залилась слезами. – Как он меня подставил… как подставил… притворялся… обманывал… брехун поганый…
У нее началась истерика. Кроваво-красные ногти зарылись в волосы, ноги забарабанили по полу, она с воем раскачивалась туда-сюда. Страйк неприязненно понаблюдал и сказал:
– Может, хватит здесь сопли рас…
Но Робин перебила его одним взглядом, вытащила из коробки на своем столе пригоршню бумажных салфеток и сунула Пиппе.
– Спа… спасибо.
– Хочешь чаю или кофе, Пиппа? – мягко спросила Робин.
– Ко…фе… по… пожа…
– Робин! Она только что хотела меня зарезать!
– Хотела, да не сумела, правда же? – сказала Робин, наполняя чайник.
Страйк не поверил своим ушам.
– Если руки растут не оттуда, – выговорил он, – то с точки зрения закона это не является смягчающим обстоятельством!