– Когда попозже?
– Не сказал. Попозже – и все. А потом ушел – я и не заметила… Отвлеклась, что ли… – секретарша снова принялась бормотать.
– Кофе, – напомнил Шестаков и хлопнул дверью кабинета.
Некоторое время он размышлял, звонить ли Жаркову. Выходило, что звонить надо – но что говорить, было совершенно неясно. Приходил некто, брякнул импортное название проекта, в Чулманске никому не известное, и теперь я ой боюсь? Или Жарков именно об этом предупреждал с утра, когда невнятицу нес?
В охрану звякну, узнаю хоть, кто таков, решил Шестаков и потянулся к селектору – а тот ожил и сказал секретаршиным голосом.
– Сергей Иваныч, с охраны звонят.
– Дурдом, – с выражением сказал Шестаков.
– Простите?
– Ничего. Что хотят?
– Говорят, пришли к вам, из конторы, спрашивают, пускать ли.
– Откуда-откуда?
– Из конторы, – секретарша понизила голос. – Ну, из КГБ, значит, ФСБ то есть.
– Ага, – сказал Шестаков. – Это, видать, ваш загадочный гость вернулся. Ну, пусть заходит.
– Хорошо. Сергей Иванович, кофе готов.
– Ну, давайте гостю тоже предложим. Наберется там? Вот и хорошо.
Через пару минут Людмила Петровна, мягко постучав вошла в кабинет и сказала:
– Сергей Иванович, к вам товарищ. Из Москвы.
– Из Москвы даже, – уважительно сказал Шестаков и вполголоса уточнил: – Тот, что ли?
Людмила Петровна, покосившись за спину, отчаянно помотала начесом.
– Эвона как, – сказал Шестаков, откидываясь на спинку кресла. – Тогда я… Ладно. Просите.
Вот о чем Жарков-то говорил, подумал он. Надо было все-таки звякнуть. Впрочем, успеем – сперва выясню, что этому надо.
Гость был молод, крепок, весел, лыс – и, в отличие от большинства московских гостей, не проодеколонен насквозь. Он пожал Шестакову руку и представился:
– Матвеев, Денис, Федеральная служба безопасности. Спасибо, что приняли.
– Вас поди не прими, – пробурчал Шестаков, дождался, пока погаснет ответная вспышка чистой радости, и поинтересовался: – Чай, кофе?
– Да при таком запахе разве выбор есть? – удивился Матвеев. – Кофе, конечно.
Шестаков распорядился и, пока Людмила Петровна не внесла поднос, ожидающе смотрел на Матвеева. Матвеев сдержанно поблескивал макушкой и улыбкой. Пригубили оба, не дожидаясь ухода секретарши. Шестаков кивнул, Матвеев замычал и стал говорить разные слова. Секретарша воссияла ярче лысины гостя.
– Спасибо, Людмила Петровна, – сказал Шестаков. – Харсееву скажите, что я буду свободен минут через двадцать. Так, Денис, э?…
– Валерьевич, – не отрывая чашки от лица, а благодарного взгляда – от удаляющейся секретарши, сказал Матвеев. – Но лучше просто Денис. Да, полагаю, минут двадцать, не больше.
– Хорошо. Излагайте.
Матвеев кивнул, звучно всосал остатки, показав губами, как ему вкусно, бережно поставил чашку и сказал:
– Сергей Иванович, я понимаю, вы человек здесь новый. Но потому ваша оценка как минимум непредвзята. У меня нетривиальный такой вопрос: насколько завод защищен от чужого внимания и влияния?
Шестаков хмуро спросил:
– Удостоверение ваше можно посмотреть?
– Безусловно.
Матвеев встал, шагнул к генеральному и поднес удостоверение к самым его глазам. Перехватить не позволил – улыбнулся, извиняясь.
Шестаков вздохнул, не спеша надел очки, внимательно изучил документ, сличив портрет с моделью, и отметил, снимая очки:
– Тут отдел и специализация не указаны.
– Не положено, – сказал Матвеев, убираясь в кресло вместе с документом. – Но промышленная безопасность в мои обязанности входит, если вы об этом.
– И вы, получается, за всю страну… Ну ладно. Допустим. Теперь по поводу чужих. Кто интересует, конкретней: смежники, шпионы, инвесторы, кто?
Матвеев поднял брови и спокойно уточнил:
– А все в наличии, что ли? Вот все и интересуют.
– Тогда вам не ко мне. Шпионами и диверсантами зам по общим и безопасности занимается, инвесторами – финансовый, смежниками – снабжение и главинж. Я их сейчас предупрежу. И они квалифицированно…
– Сергей Иванович, Сергей Иванович, стоп. Прошу прощения – я с ними, будет нужда, непременно пообщаюсь. Мне хочется ваше мнение узнать.
– Хочется, – пробормотал Шестаков, но решил сдержать раздражение. – Знаете что, Денис, э…
– Просто Денис.
– Валерьевич, – упрямо вспомнил Шестаков. – Я человек, скажем так, государственный. Передо мной конкретную задачу поставили и конкретные сроки. Я должен ее решить и уложиться. Я этим и занимаюсь. Мне отвлекаться на сказки, оправдания и шпионские истории некогда.
– И все-таки…
– И все-таки давайте я для краткости объясню: лично я никакого чужого воздействия на мой завод не ощущал и не ощущаю. Если вы, конечно, не считаете, э… ну вот мой приход сюда и в целом наведение здесь элементарного порядка как раз чужим влиянием. Надеюсь на это, понимаете?
– О да. Я вас правильно понял, здесь это довольно распространенная точка зрения?
– А меня это не волнует, – с почти искренним удовольствием сообщил Шестаков. – Точка зрения, глас народа, любимый дедушка – это все не моя забота.
– Распространенная, – сказал Матвеев как бы про себя.
Шестаков, закинув руки за голову, немного поразглядывал собеседника и вполголоса объяснил:
– Молодой человек. Народ – он как баба. Любит того, кто имеет. Физиология такая. Через полгода, если меня переведут куда, хоть в «Газпром» начальником, ползавода будет плакать и кричать, что кровиночку обидели, а предприятие дьяволу отдали. Даже если этот Неушев придет – ему предъявят ровно то, что мне предъявляют. А-а-а, губят дело всей жизни, всех людей, не допустим, а-а-а. На это оглядываться – себя не уважать. Не советую.
– Спасибо. То есть вы считаете, что арест Неушева – это такой его перевод как бы в «Газпром».
– Не рекомендую меня раздражать, Денис Валерьевич. Смысла и пользы нет. Я предпочитаю сам выбирать поводы для раздражения.
Матвеев смущенно засмеялся.
– Да я и не пытался, выразился неудачно. Тут кругом все говорят, что Неушев из этого кресла в СИЗО буквально переводом и отправился.
– Я если жену и любовницу грохну… Тьфу-тьфу-тьфу… В общем, а кто бы не отправился—то? И при чем тут перевод? – осведомился Шестаков, не меняя расслабленной позы.
Матвеев пожал плечами и, явно кого-то пародируя, сообщил с чужими интонациями:
– Неушев рулил заводом сто лет, ОМГ попросила его подвинуться, он уперся, тут же удачно сошел с ума, убил всех вокруг – и ОМГ забрала «Потребтехнику».