— Да, — ответила Таня, ощутив изогнутый кусок металла.
Дядя Леня, на лице которого застыло странное выражение, стоял перед ними, нелепо задрав руки.
— Эй, ребятки, вы чего… — произнес он.
В этот момент в дверном проеме показалась фигура. Дима быстро направил на нее пистолет, а дядя Леня попытался прыгнуть на Таню, но та не растерялась и спустила курок. Грохнул выстрел, и дядя Леня опять взвыл. Пуля угодила ему в плечо.
Таня по инерции еще раз нажала на «собачку», но раздался только сухой щелчок. Значит, патроны в обойме закончились. Впрочем, это было не так важно, потому что у Димы тоже имелся пистолет — заряженный.
Вошедшим оказался один из телохранителей отца.
— Михаил Степанович сейчас подойдет, с ним все в порядке, — сообщил он.
Дима, кивнув, снова наставил пистолет на скрючившегося дядю Леню.
— Я же твой крестный, Танюша, а ты чуть меня не убила… — прохрипел тот, на что Дима ответил:
— Ага, крестный, который устроил разбойное нападение на наш дом. Хорош, нечего сказать…
Таня не испытывала к бывшему другу отца ни малейшей жалости. Но была рада, что попала ему в плечо. Потому что если бы угодила в голову… Ничего, все вот-вот должно закончиться, потому что папа на подходе, и с ним все в порядке.
— Чувствуешь себя победителем, мальчик? — произнес с какой-то непонятной интонацией дядя Леня Чех. — Думаешь, ты и твоя сестренка прижали меня к ногтю?
— А что, разве нет? — ответил надменно Дима. — От каждого из нас вы получили по пуле и получите еще по одной, если сдвинетесь на миллиметр. Или все еще думаете, что мы шутим?
Дядя Леня, скривившись от боли, оторвал руку от головы, и Таня увидела, что та вся в крови. Из простреленного плеча тоже сочилась кровь.
— Нет, не думаю, мальчик. Знаю, что вы, волчата, жалости не ведаете. Что ж, папаша-волк отлично вас выдрессировал. Поэтому мне с самого начала было понятно, что оставлять вас в живых нельзя. Если уже вы сейчас, в столь нежном возрасте, представляете большую опасность, то какими станете, когда подрастете? Вас надо уничтожить — всех скопом!
Дима усмехнулся.
— Бред на фоне болевого шока? Это не вы нас, а мы вас уничтожим, причем, конечно, только вас, вашу дочь никто не тронет. Пускай катится на все четыре стороны! Потому что только вы воюете с детьми и женщинами.
Чехарский снова скривился.
— Кстати, а что ж ваш папаня задерживается? Надеется, он вас спасет? А я вот так не думаю…
От его слов у Тани отчего-то на душе сделалось очень и очень тревожно. С чего вдруг бандит, на которого направлены целых три пистолетных дула, ведет себя так вызывающе?
— Я не надеюсь, а знаю! — отчеканил Дима.
Теперь усмехнулся дядя Леня:
— Ты, мальчик, слишком самоуверен и глуп. Прямо, как твой отец, Миша Волк. Потому что все дело не в силе, а в хитрости. И важен не численный перевес, а, к примеру, свои люди в стане врага. Те люди, которые способны спасти в безвыходной, казалось бы, ситуации…
Возникла секундная пауза. Краем глаза Таня увидела, как Дима, о чем-то мучительно размышлявший, вдруг начал разворачиваться в сторону телохранителя отца, стоявшего у него за спиной, но тут грянул еще один выстрел.
Только его произвел не Дима, а именно телохранитель, целившийся не в дядю Леню Чеха, а в юношу. Пошатнувшись и по-детски распахнув глаза, Дима стал валиться на пол, а Таня, словно зачарованная, смотрела на его развороченный висок.
Девочка завизжала, попыталась развернуться, чтобы выстрелить в охранника, оказавшегося предателем, но к ней уже подоспел дядя Леня. Бандит, несмотря на два ранения, без всякого труда скрутил ее и вырвал из руки и без того уже ни на что не годный пистолет с пустой обоймой.
Телохранитель, вытащив из руки упавшего на пол Димы пистолет, подал его Чехарскому. Тот, сильно сжав девочке шею, повернул ее лицом к телу брата и мерзким голосом произнес:
— Ну вот, видишь, что происходит с теми, кто в меня стреляет? А ты ведь тоже в меня стреляла, чертовка…
Таня попыталась сопротивляться, но подошедший телохранитель ударил ее, и девочка затихла.
— Что с Волком? — спросил дядя Леня Чех.
— Я его самолично пристрелил. Как вы и приказывали, — отрапортовал мужчина.
От этих слов Тане сделалось дурно. Она все еще не могла поверить, что Дима убит. И что папки тоже больше нет на свете.
— Я знал, что могу на тебя положиться! — похвалил подручного дядя Леня Чех. — Но хочу увидеть его труп собственными глазами и лично выстрелить ему в черепушку. Это доставит мне ни с чем не сравнимое удовольствие!
— А с ней что делать? — спросил телохранитель-предатель.
И дядя Леня, швырнув ему Таню, сказал:
— Конечно, пустить в расход. Руки так и чешутся отплатить этой твари за то, что плечо мне ранила, но некогда, взглянуть на труп Миши Волка для меня гораздо важнее. Избавься от нее сам.
Бандиты вышли из комнаты. Охранник, волоча Таню, кивнул в глубину темного коридора:
— Там он, в зимнем саду. Ну и что мне делать с тобой, девчонка? Пулю расходовать жалко, поэтому…
Когда Чехарский удалился, мужчина потащил ее к перилам, и Таня поняла: тот тип намерен просто спихнуть ее вниз, на пол первого этажа. Попытка вырваться ни к чему не привела, противник был намного сильнее. Телохранитель прижал ее к перилам со словами:
— Ты меня так бесила, Танюша, что я давно мечтал сделать это. Ну, отличного тебе полета, девочка…
— Оставь мою дочь в покое! — раздался твердый голос, а потом прогремел выстрел.
Таня почувствовала, что стальная хватка ослабла, она скользнула в сторону и — увидела стоявшего в коридоре папку.
Отец был жив! Конечно, жив! И как только можно было поверить в то, что он умер?
Телохранитель же, неловко согнувшись и уже не контролируя собственное тело, перевалился через перила и ухнул вниз — туда, куда только что хотел спихнуть Таню. Послышался глухой удар, сопровождаемый громким хрустом.
— Папа, папочка! — закричала Таня, бросаясь к отцу. Прижалась к нему — и вдруг поняла, что тот весь в крови. Девочка снова закричала, почти перекрывая звук грохнувшего в этот момент выстрела. И последовавшего за ним второго.
Отец повалился прямо на нее, не отскочи Таня в сторону так бы погреб ее под собой. Девочка видела, как он все еще жив, шевелится, даже пытается подняться, но у него это не выходило. Таня присела, пытаясь помочь, но тело отца было слишком для нее тяжелым. Да и движения с каждым мгновением становились все медленнее и медленнее.
Из темноты вышел дядя Леня Чех, державший в руке пистолет.
— Прямо настоящий Распутин, черт побери! — произнес он удивленно. — В него стреляют, а он продолжает идти и никак не хочет умирать. Ну ничего, мы это исправим!