Отпрянула от окна и прислушалась.
– Куда она делась? – досадливо спрашивала Клочкова.
– Может, спряталась в каком-то доме?
– В каком?
– Откуда я знаю? Знал бы, сразу бы туда пошел.
«Сейчас зайдут!» – Я испуганно вжала голову в плечи.
Было тихо. Слышалось только биение сердца.
– Ладно, пошли в школу! Мне еще не хватало заболеть перед выборами. Все равно она от нас никуда не денется! Придет как миленькая, – уверенно сказала девушка, и ребята ушли.
Я облегченно вздохнула и прислонилась спиной к кирпичной стене.
И именно в этот момент, когда стояла в холодном подъезде незнакомого дома, я в полной мере осознала тяжесть положения, в котором нахожусь. В тот день, когда мы встретились со Стасом в больнице, моя жизнь раскололась надвое. Раньше все было хорошо, жизнь текла спокойно и размеренно – дом, больница, школа. А теперь я пребываю в каком-то жутком непрекращающемся кошмаре. Мне нельзя приходить в больницу, Стас посмеялся надо мной у себя дома, выставил в Интернете фотографии, я пряталась в книжном магазине, словно преступница, класс начал меня затравливать и захотел связать. И в итоге я стою в чужом доме на ледяной лестничной площадке возле грязного окна с мотками паутины, дрожу от холода и страха и даже не представляю, что будет дальше!
Горло перехватил спазм. Из глаз покатились слезы.
Я зарыдала.
И внезапно зазвонил телефон.
Я подскочила на месте.
«Это они! – решила я, слушая, как в кармане звонит телефон. – Они хотят вычислить меня по звонку! Сейчас услышат и зайдут!»
Трясущимися руками я вытащила из кармана трубку.
И оторопела.
Меня вызывал Стас.
Он?! А ему что надо?!
Я недоуменно смотрела на трубку.
На дисплее прыгала надпись «Входящий вызов Стас».
«Ну и пусть вызывает», – подумала я и подавила вызов.
Но он зазвонил снова. И я снова подавила звонок. И снова. И снова.
А потом звонки прекратились.
Я расслабилась.
Но тут пришло сообщение.
«Пожалуйста, возьми трубку!»
«Пожалуйста?! – вытаращилась я на дисплей. – Что он от меня хочет? А-а… я поняла! Его Витя с Яной попросили помочь меня найти!»
И ничего не ответила.
Но он стал просто заваливать звонками и сообщениями.
Если от слова «пожалуйста» у меня глаза на лоб полезли, то от следующего сообщения еще и отвисла челюсть:
«Катюша, пожалуйста, возьми трубку! Нам очень нужно поговорить! У меня срочное дело!»
«Катюша»?!
Да что происходит?! Почему он назвал меня Катюшей?!
«Что-то задумал, – четко осознала я. – Хочет что-то сделать. Но что?»
Этого я не знала и поэтому терялась в догадках.
Он не прекращал звонить и писать.
В конце концов я устала от этой атаки и подумала – ну а что случится, если я возьму трубку? Да ничего! Зато хоть узнаю, что ему надо.
И когда Полянский в очередной раз позвонил, я взяла трубку.
– Катя! – облегченно вздохнул он. – Как я рад, что ты ответила!
– Что тебе надо? – без церемоний спросила я и, не дав ему сказать, стала возмущаться: – Я не понимаю, как тебе не стыдно?! Как тебе не стыдно делать из себя обиженного, когда ты знаешь, с чего все началось?! Выставляешь себя перед окружающими белым и пушистым, но я-то знаю правду! Тебя обидело то, что я сказала, что обойдемся без тебя! И теперь мстишь, а параллельно вызываешь к себе жалость! Бедный Стасик! Успокоительное он пьет! Да это мне уже пора пить из-за тебя успокоительное! – с чувством прокричала я и, вдохнув полной грудью, выдала новую порцию эмоций: – Из школы собрался уходить? Давай, иди! А я за тобой! Не хочу больше здесь учиться! Людоеды какие-то, а не люди!
Я просто пылала от возмущения, но пыл был внутренним, а снаружи было холодно. Из-за него я уже вся продрогла! Из-за него одноклассники поиздевались над маминой кофтой!
Только приготовилась к тому, что Полянский начнет препираться, но вместо этого услышала лишь вздох и спокойный голос:
– Кать, нам надо встретиться.
Я растерялась.
Он был таким спокойным, словно эта пламенная речь была обращена не к нему, а к кому-то другому. Такое чувство, будто весь этот монолог прошел мимо. А если говорить точнее, казалось, он думал о чем-то другом.
«Может, повторить?» – промелькнула мысль.
– Тебе еще не звонили? – поинтересовался он.
– А кто мне должен был звонить? – еще больше запутывалась я.
– Значит, не звонили. Кать, ты можешь прямо сейчас приехать на улицу Каштановую?
Мне показалось, что он издевается. А как еще можно объяснить то, что Стас спокойно, даже как-то по-дружески называет меня Катей и просит куда-то приехать?
– Ты издеваешься? – так и спросила я.
– Я понимаю, что ты шокирована моим звонком, но тут такое произошло!
– Какое? – насторожилась я.
Прозвучит удивительно, но почему-то я поверила его словам. Если Полянский позвонил сейчас, в то время, когда между нами такие, мягко говоря, непростые отношения, значит, действительно произошло что-то экстренное.
– Пожалуйста, помоги мне! – искренне просил он. – От тебя зависит моя будущая карьера! Я не могу рассказать все по телефону, потому что ты мне не поверишь и бросишь трубку, но я говорю правду. Я очень прошу, пожалуйста, приезжай! Это нужно рассказывать лично! Я жду тебя на Каштановой, пятнадцать. Приедешь?
У него был такой искренний, обычный голос, без всяких насмешек и надменности, что я даже растерялась. Словно подменили. Давно не слышала, чтобы Стас так разговаривал. Обычно у него гордый и высокомерный тон, в каждом слове чувствуется сарказм, а сейчас разговаривает так, будто обычный парень, а не Стас Полянский, которого все носят на троне и обмахивают царскими опахалами.
Сама не понимаю, что произошло, но в сердце что-то дрогнуло, и я заволновалась. Заволновалась о нем. Может, что-то случилось и ему сейчас плохо?
– У тебя все нормально? – тревожно спросила я.
– Нормально! Даже более чем! И все благодаря тебе! – его просто распирало. – Я не шучу и не прикалываюсь, я серьезно! Приедешь? Ты где? Дома или еще в школе? Хочешь, я вызову тебе такси?
«Не надо», – хотела ответить я, но вспомнила, что стою в одной блузке. В школу возвращаться нельзя. Урок физкультуры был последним. Он уже закончился, и, должно быть, все разошлись. Но что, если Витя с Яной, которым я насолила больше всего – у одного отняла друга, а второй причиняю вред с выборами, – остались и поджидают меня возле гардероба? Они знают, что я раздета, и понимают, что могу прийти за одеждой. Тем более, стоя под окном, Клочкова говорила, что я никуда не денусь и «как миленькая» приду. Поэтому лучше сегодня туда не возвращаться. Но если я в таком виде в январе пройдусь по улице и сяду в автобус, мало того, что, скажем так, слегка удивлю окружающих, так еще и заболею.