Мы познакомились три года назад. Он заканчивал десятый класс, а я только переходила в девятый. Влюбляться в своих недалеких одноклассников было неинтересно. Другое дело – парни постарше, хотя бы на два-три года. Девчонки выбирали старшеклассников и так же просто влюблялись в них. Эти истории заканчивались еще до знакомства. Все истории, кроме моей.
Набоков был популярным, а я вполне обычной.
Я выбрала его в девятый школьный сентябрь, а утреннюю пробежку я выбрала на три месяца раньше. В то утро мы бегали вместе. Пять кругов по стадиону. Я в одну сторону, он в другую. Мы пересеклись четыре раза. На пятом кругу он сам заговорил со мной и даже поменял направление бега.
С того дня мы стали говорить друг другу «привет» при встрече и улыбаться. Набоков не пытался лучше узнать меня, не просил номер телефона, не искал «ВКонтакте», не звал на свидания. Он просто познакомился. Просто проявил общительность, не более того.
Но каждый раз, когда он говорил «привет», я тут же начинала представлять нас вместе, наши свидания, наши телефонные разговоры, длиннющие диалоги «ВКонтакте», признания по СМС и десятки, сотни поцелуев. Все то, чего никогда у нас не было.
До школьной новогодней дискотеки. В тот вечер он поцеловал меня, а после каникул продолжал говорить «привет», будто ничего не было.
Набоков нравился мне, а ему нравились все. Как мне казалось.
– Это должно было быть первым свиданием? – спросил Андрей.
– Нет, – ответила я. – Просто сегодня ровно год, как мы встречаемся. Он не смог прийти, у него дела.
Андрей покачал головой.
– Хороший парень?
– Очень.
– Лучше меня?
– Андрей… – засмеялась я.
– Я серьезно, Саш. Лучше?
– Лучше.
– Значит, ты не пойдешь ко мне?
– Нет, конечно.
– Просто поболтаем, тем более у меня родители дома и сестра. Ну что?
– Ну, только если ненадолго…
Андрей попросил счет, расплатился, и мы вышли на улицу.
Я забралась на переднее сиденье машины Набокова, пристегнула ремень и открыла бардачок. Под ноги упал журнал «Playboy» и старые билеты на футбол.
– Набоков, ты не только наглец, но и бесстыдник, – учительским тоном проговорила я, сделав серьезное лицо, и напялила его очки. – Негодяй, – продолжила я, давясь улыбкой.
– Не смеши меня, когда я за рулем, – еле сдерживался Набоков.
– Надо вызвать твоих родителей в школу, – не отставала я. – Надо сказать им, что их сын носит в портфеле.
– Вряд ли они удивятся.
Набоков выключил радио и поставил какой-то диск. Я убрала телефон и поправила очки безымянным пальцем:
– На чем мы остановились?
– Мы говорили о твоем парне, – сказал Андрей. – Как его зовут?
– Саша, – ответила я.
– Саша и Саша? – удивился Набоков.
– Ну да. Тупо, правда?
– Нет, – ответил он. – Скорее, просто не очень удобно. Где познакомились?
– В школе еще. Он старше на год. Мы познакомились на школьном дворе в середине весны. Снег еще не растаял. Я сидела на корточках, выковыривала прошлогодние каштаны изо льда. Или это были желуди? Не помню.
– Желуди, – сказал Набоков. – На школьном дворе нет каштанов.
– Значит, желуди. Я сидела и улыбалась. Сашке стало интересно, чему я улыбалась. Так мы и познакомились.
– А почему ты улыбалась?
– Я представляла, что я белочка из «Ледникового периода», и эти мысли меня смешили.
– Знаешь, не только тебя! – смеялся Набоков. – Весело с тобой, Саш.
Около дома мы зашли в супермаркет. Андрей ходил с корзиной мимо витрин и прилавков, а я толкалась рядом и мешала ему – с яростным весельем. Говорила глупости, дурила, щипала за бока, хватала трусы из огромных ящиков, надевала себе на голову и крутилась перед изумленным Набоковым.
Рядом с Санькой я бы до такого не додумалась, а если бы эта дурная мысль и пришла мне в голову, я не стала бы ее претворять в жизнь. Саша бы не понял, а Набокова моя придурь не смущала. Даже когда я принесла ночной горшок из детского отдела и предложила ему померить, Набоков не растерялся. Померил, дал мне мобильник и приказал сфотографировать. Андрей был похож на ковбоя.
– Ты знаешь, что мы придурки? Два взрослых придурка… – сказал он, когда мы шли к подъезду из машины.
– Знаю, – согласилась я. – Рядом с тобой из меня лезет вся дурость, а так я нормальная.
– И много ее в тебе?
– Не знаю. Остатки из детства. Наверное, много… – загрустила я. Мне казалось, что после трусов на голове Андрей во мне разочаруется.
– А мне это нравится в тебе.
Мы поднялись в квартиру. Он сказал мне чувствовать себя как дома и ушел на кухню.
Я поняла все дословно. Я прошлась по его комнате и остановилась у приоткрытого шкафа, где висело несколько курток, серый пиджак и валялись смятые джинсы. Рукав пиджака был неаккуратно завернут наружу – наверное, Набоков спешил куда-то и слишко быстро снял его. Я подошла ближе, оглянулась на дверь и поправила замявшийся рукав. Потом подтянула к себе вешалку, чтобы лучше рассмотреть лейбл.
Пиджак был из магазина «H&M».
Набоков носит сорок восьмой размер. Сорок восьмой – это нормальный или худой?
Наверное, от роста зависит. Рост Набокова – сто восемьдесят. И он худой. И у него отличные плечи.
В этот момент, стоя у раскрытой двери шкафа чужого парня, я почувствовала стыд за свои мысли. Стыдно, что за последний час я ни разу не вспомнила о Саньке. Стыдно, что трогаю вещи Набокова. Стыдно, что мне нравится их трогать. Не только потому, что это его вещи, но и потому, что они пахнут приятно.
Интересно, что это за туалетная вода?
Я помню этот запах. В тот вечер, когда мы поцеловались, я запомнила его. Он преследовал меня весь следующий день, пока я не вымыла голову.
Интересно, что чувствует его девушка?
Я не успела придумать ответ на свой очередной вопрос, потому что заметила под шкафом старую коробку с конструктором «Лего».
Через минуту коробка стояла посередине комнаты, а я сидела перед ней на коленях и разглядывала содержимое. Улыбалась как дура. Конечно, там не хватало половины разноцветных деталей, но то были мелочи.
Я так увлеклась, что не заметила, как в дверях появился Набоков:
– Что ты делаешь? – осторожно спросил он.
– Я строю дом.
– Я помогу тебе, – сказал Андрей, садясь напротив.
Он вдумчиво исправлял и дополнял мое кривое сооружение. Я подавала ему нужные детали, делилась мыслями и подсказывала. Андрей отмахивался. Так мы сидели минут пять, склонившись над пластмассовым домом, пока не столкнулись лбами и… поцеловались. Сначала один раз, потом еще раз и еще… а потом я уже не считала. Мы просто лежали на полу среди цветных деталек «Лего» и целовались.