Сашка дрожащими руками протерла лицо.

– Извините, ребята, мы пойдем. Вечером созвонимся. – Она схватила Ваню за руку и потянула назад – на набережную Нескучного.

– Прости за кофту, – промямлил Штирлиц, когда они уселись на лавочку.

– Да плевать на кофту! – взорвалась Сашка. – Лучше объясни, зачем ты полез на перила?

– Надя уже все объяснила. По-моему, довольно понятно. – Он поднял глаза на подругу. – Это ты мне объясни, почему сказала, что прыгнула бы за мной?

– Потому что люблю, – не раздумывая, ответила она.

– Кого? – Глаза Штирлица сделались размером с кофейное блюдечко.

– Тебя.

– А как же Гарик? А этот твой Сережа? – выдохнул Ванька.

Сашка тяжело вздохнула.

– В Гарика я на самом деле была влюблена. Во всяком случае, мне так казалось. Но это в прошлом. Мы по-прежнему хорошие друзья, и только. А с Сергеем мы расстались. Да и не надо было начинать встречаться, ты прав, он совсем не тот, кто мне нужен. – Она сглотнула. – А вот что ты делал у меня под окнами? И почему не звонил, если тебя так интересовала моя судьба?

Ваня придвинулся к ней ближе и взял за руку. В его глазах больше не было неуверенности и страха, теперь они сияли счастьем.

– Я пытался тебя разлюбить, но не смог. Думал, ты с Игорем начала встречаться, его любишь. Пухова так говорила. – Он обнял Сашку за плечи. – Я всегда хотел, чтобы ты была счастлива, пусть даже и не со мной. Но знал, что для Гарика ты только друг… Надо было сказать тебе об этом, но боялся тебя расстроить. И о своих чувствах молчал, пока мог. Ведь понимал, что ты любишь его, не меня. Потом еще Сергей этот непонятный… – Ваня зарылся лицом в ее волосы. – Прости, я был не прав.

– Да ладно, – улыбнулась девушка.

Она чувствовала, как его дыхание щекочет шею, от этого становилось жарко, как и от его обнимающих ее рук.

Штирлиц только промычал что-то неразборчивое.

Сашка смотрела на подсвеченную солнечными лучами воду. Сейчас река не казалась ей зловещей, наоборот – сказочной, какой-то ручной.

– Представляешь, вот кто-то обрадуется, поймав твою сумку с моей кофтой, – сказала она.

– Ага. И с моим мобильником, и с кошельком в придачу, – усмехнулся Штирлиц. – Только знаешь, я этому кому-то готов и ноутбук отдать, и велосипед новый, лишь бы всегда вот так сидеть рядом с тобой.

Сашка ничего не ответила, лишь улыбнулась широко-широко и блаженно закрыла глаза.

Серебряный ангел

Лето закончилось как-то вдруг, одномоментно – раз, и будто не было: на асфальте желтые листья, а небо с каждым днем все больше напоминает серую, плохо постиранную простыню. Дождя, правда, нет. Засуха. Выгоревшая за лето трава превращается в желтую пыль – наступаешь, и она хрустит под ногой, словно яичная скорлупа.

Хорошо, что жара наконец-то отпустила город. Всего неделю назад Насте казалось, что это навсегда – едкий дым от горящих торфяников, раскаленный асфальт, раскаленные машины, раскаленные стены домов и надо всем этим немилосердное солнце, вытапливающее своими лучами последнюю, с трудом сбереженную влагу из не успевших убежать на заграничные курорты жителей мегаполиса.

И все это счастье всего за две с половиной недели до начала учебного года!

Теперь осталось десять дней… Конечно, можно было бы уехать из Москвы, вернее, не уезжать из спокойной, вылизанной до зеркального блеска Норвегии, куда еще в июне отбыли в командировку на пять лет родители. И Настя с ними.

Как они уговаривали ее остаться, пойти в сентябре в школу для детей из российского посольства, отучиться там последний, одиннадцатый год, выучить язык, поступить в какой-нибудь престижный норвежский институт, ведь с Настиными способностями это легко, и, кто знает, может быть, навсегда закрепиться если не в Норвегии, то в Европе. В конце концов, разве не об этом мечтает большинство?

Только Настя никогда не принадлежала к большинству и, пожив два месяца с родителями, твердо сказала «нет» на все их связанные с ней планы. И улетела в Москву.

А как иначе, если успела привыкнуть к новой школе, учителям и одноклассникам? Пусть и проучилась с ними всего год, и отношения можно скорее назвать нейтральными, чем дружескими, но есть такие, с кем ей нравится общаться. Ирка Степанова, например, – непоседливая, не лезущая за словом в карман, – явный лидер класса, с самого первого дня Настиного пребывания в новой школе взявшаяся ее опекать – пусть по мелочи, но все равно же приятно.

А потом Фекла. Как быть с Феклой, останься Настя в Осло?

За свои шестнадцать Настя вдоволь навидалась чужих стран.

Родилась в Москве и первые годы, как все нормальные люди, жила с родителями и тогда еще живыми бабушкой и дедом в старенькой трешке на «Белорусской». А потом началось… Сингапур – Австрия – Москва – Франция – Польша – Марокко – Москва – Германия – Венгрия – Испания – и снова Москва. Везде новые люди, новые школы, новые отношения – и ни с кем настоящих, глубоких, потому что, если постоянно переезжаешь с места на место, чисто физически не успеваешь обрасти друзьями.

Конечно, родители считают командировку в Норвегию подарком судьбы, ведь это не полгода и даже не год, а целых пять. Но Настя устала. И потом, ей нравится жить в Москве – весь последний проведенный здесь год был одним из самых спокойных в ее жизни.

Ирка, правда, порой подначивала ее, говоря, что год был не спокойным, а скучным, но Настя не соглашалась. За этот год она нашла себя, поняла, чем хочет заниматься в будущем, открыла свой талант, наконец-то обустроила, как ей всегда хотелось, свою комнату и теперь может твердо сказать, что у нее есть дом, что она больше не перелетная птица.

Поэтому и вернулась. А еще потому, что перевозить из страны в страну Феклу слишком сложно. В прошлый раз, наверно, месяц ушел на оформление необходимых документов.

Родители, конечно, сильно расстроились, когда дочь изъявила желание уехать в Россию и окончить школу на родине, но в итоге смирились. Да и мамина сестра – Настина тетка Нина обещала по мере сил и возможностей присматривать за племянницей, благо расстояние между их домами равно пятнадцати минутам ходьбы прогулочным шагом.

Так Настя и Фекла стали единственными обитателями просторной трехкомнатной квартиры на «Белорусской».

Возвращение в Москву, конечно, омрачилось вонючим дымом и нереальной жарой, а теперь еще и вынужденным бездельем до начала учебного года, но, как говорится, это неизбежное зло, с ним надо просто смириться.

Сухой лист спикировал прямиком Насте за шиворот. Она оттолкнулась на качелях чуть сильнее, запрокинула голову, глядя в затянутое облаками небо. При обратном ходе качелей волосы легли на лицо, плотным рыжим покрывалом закрыли глаза, полезли в рот. И вот снова их подхватил ветер, рывком отбросил назад.