Злясь на собственную слабость, он направился к двери в гостиную, чтобы только подальше убраться от соблазнительницы. Грудь болела. Его словно распирало от эмоций, совершенно для него не характерных. Никогда в жизни не думал, что способен на такие чувства. Закрыв за собой дверь, он подумал, что раньше ни на секунду бы не задумался, а просто взял и вышвырнул Лили из своей постели. Однако новый Марко просто боялся возвращаться туда, не доверяя себе и своим инстинктам.

Как она, наверное, веселится сейчас! Упивается своей властью над ним! Марко нервно зашагал по комнате, злясь и понимая, что никуда ему не деться ни от этой злобы, ни от Лили, эту злобу вызывающей.

А Лили так и осталась лежать в кровати, сверля дверь напряженным взглядом. С каким презрением он ее отчитал, и в общем-то понять его очень даже можно. Какая муха ее укусила? Что за поведение! Ведь она всегда боялась привязаться к мужчине, потому что любовь губительна для женщины. Всегда считала, что сексуальное влечение в конечном счете ведет к тому, что один из партнеров теряет независимость и подчиняется другому. Как она раньше радовалась своей устойчивости к зовам плоти. Ей было хорошо и спокойно под защитой своеобразного обета безбрачия, обрекшего ее на жизнь в мире, где вместо воздуха пыльные воспоминания о былом кошмаре, а не свежий ветер чистых ощущений.

И причина тому – Антон Гиллмэн. Это он вселил в ее душу страх, которому оказалось подчинено все на ее дальнейшем пути. Страх этот чуть ослабел, когда Лили лишилась невинности в шестнадцать лет с парнем, таким же неловким и неумелым, как она сама. Ослабел, но полностью не ушел. Все в ее жизни было продиктовано страхом, даже выбор профессии. И казалось, что ей не грозят сложности, к которым приводят сексуальные отношения. Однако, как выяснилось, обольщалась она зря.

И сейчас в этом уже не осталось никаких сомнений. Только что в комнате Марко, в его кровати и его объятиях, она забыла все, что имело значение прежде, – столь сильно было влечение к нему, что страсть победила инстинкт самосохранения. Теперь же хотелось стать маленькой, ничтожной, незаметной и по-тихому уползти куда-нибудь зализывать раны. Но от себя не спрячешься. Тело до сих пор ноет от неудовлетворенного желания. И как ни прискорбно, при малейшем соблазне – например, коснись ее Марко хоть случайно – она вновь потеряет над собой контроль.

А ведь Лили пришла сюда в надежде на спасение. Оказалось же, что Марко даже более опасен, чем Антон. Потому что недавняя вспышка желания была продиктована не только физическим влечением, но чем-то гораздо большим и серьезным. Но Лили уже приходилось видеть, чем для женщины кончается полная и безраздельная любовь, когда мужчина пресыщается и вычеркивает ее из своей жизни. Она наблюдала, как страдания уничтожили ее мать – сначала это были мучения душевные, но в конце концов они переросли в физические. В итоге мать сама желала смерти как избавления. А отец с самого детства твердил Лили, что она пошла вся в мать. Поэтому нельзя повторять ее ошибок и привязываться к мужчине.

Лили была уверена – для Марко недавний эпизод совсем ничего не значит. Надо и самой относиться к случившемуся точно так же и перестать возлагать на князя ложные надежды.

Глава 6

Наступило утро – радостное время для тех, у кого все хорошо, и горестное для тех, у кого на душе уныло. Ведь дневной свет лишь обостряет боль, которую можно перетерпеть ночью.

Марко понуро глядел в окно на рассветное озеро. Сегодня он почти не спал. При его росте, как ни старайся, удобной кровати из кресла не выйдет. Но еще сильнее, чем неудобное лежбище, досаждали мысли. Как он поддался на провокацию? Теперь Марко испытывал к себе отвращение той же силы, что и к Лили.

Он потер поросший щетиной подбородок и поморщился: нужно было идти принимать душ и бриться. Одеться тоже не помешало бы. Но путь в ванную лежал через спальню. Хмуро поглядев на закрытую дверь, он решительно шагнул вперед и распахнул ее.

Лили лежала почти на краю кровати, свернувшись клубочком, словно пытаясь защититься. Хотя, скорее, это над ним, Марко, нависла угроза. А полагать, будто таким, как доктор Райтингтон, может понадобиться защита, просто глупо и наивно.

Взгляд Марко упал на стул, где аккуратно сложено было платье, которое он с таким неистовством срывал с Лили вчера. Из-под него выглядывал бюстгальтер. Марко вспомнил, как удивился накануне, увидев этот совершенно простой, без всяких вычурностей предмет. Дамочкам такого типа скорее пристало белье смелое и сексуальное. Хотя, наверное, Лили Райтингтон настолько умелая актриса, что продумывает даже такие детали образа, как нижнее белье.

Мимо кровати он направился к ванной. Тень упала на Лили, и она тут же открыла глаза. Лицо ее мгновенно вспыхнуло, а затем побледнело. Зрачки расширились.

– Браво! – цинично кинул Марко. – Образ «невинная, шокированная присутствием в комнате мужчины» удался вам сполна. Как, впрочем, и вчерашняя комедия. Или, может, это драма?

Лили снова покраснела, полагая, что он имеет в виду ее неадекватное поведение. Марко же трактовал ее румянец по-своему: конечно же она злится, что ее авантюра не удалась. Что ж, тем лучше.

– Как ни прискорбно, но в моем лице вы не нашли ценителя своих непревзойденных актерских талантов. Мне не хуже, чем вам, известно, что за вчерашним спектаклем стоял трезвый расчет, – продолжил Марко, чтобы лицедейке стало понятно: его в такие игры не втянуть. Возможно, вчера он и проявил слабость, но больше это не повторится. – Что у нас сегодня по программе? Еще какой-нибудь мелодраматический этюд? По законам жанра, полагаю, сейчас должен нарисоваться ваш бывший любовник и обнаружить, что ночь вы провели в номере другого.

Первый шок от вида полуобнаженного Марко около кровати прошел. События прошлой ночи вспомнились с отрезвляющей ясностью. Отношения их, мягко говоря, и прежде на теплую дружбу не тянули. Теперь же, после вчерашнего, вообще какая-либо совместная деятельность представлялась сомнительной. Лили нужно было хоть как-то реабилитироваться в его глазах и дать понять, что подобное больше не повторится, чего бы ей это ни стоило.

– Я очень сожалею о том, что вчера произошло. Правда, – начала она, садясь в постели и удерживая покрывало. Последнее, чего ей хотелось бы, – это чтобы Марко думал, будто она при шла его домогаться и рассчитывает на продолжение. Тем более что, как явствовало из его вчерашнего демарша, продолжение ему и не нужно. – Мое поведение было… совершенно неподобающим. Это не повторится более. И если только возможно, я бы попросила вас вообще забыть о случившемся.

Марко прищурился. Что на этот раз она затеяла? Она что, надеется на явку с повинной? Будто он признается в своем влечении к ней? Ведь этот вид, полный покорности и раскаяния, не более чем очередной фарс. Она издевается? Хочет унизить его еще сильнее, показывая, что он не волен сопротивляться ее чарам?

– По-моему, вам следует сейчас больше заботиться о том, чтобы бывший дружок раскрыл ваше местоположение, а не рассыпаться передо мной в извинениях. Почему бы вам не пойти и не поискать его?