Иван говорил задумчиво, словно удивляясь, что сумел вернуться сам к себе.
– А почему буду помогать? Я ведь пообещал тогда в больнице, не думая. Захотелось девчонку вытащить оттуда, куда ее эти твари загнать пытались. Я ее очень хорошо почувствовал, словно в ее шкуре побывал. И вытащу! Забыть-то она не забудет. Но радость в жизни еще повстречает. А если думать, помогать или не помогать, то есть довод. Если б не она, я бы больше потерял. Смотри сама, как все взаимосвязано: с ней случается несчастье, а на пути ее последнем – мы. И вот я от тебя узнаю о своей же собственной ситуации, об этих всех выкрутасах. И начинаю чувствовать ветер победы. И – оживаю. Получается – я должник. Вот этой самой Ангелины должник. Ну тогда я помог ее откачать. И дальше помогу. Есть такие долги, которые каждый должен сам прочувствовать. И обязательно их вернуть. Иначе цепочка прервется. Какая-то важная цепочка жизни. Ты вот считаешь, это был слепой случай? Слишком много случаев! У жизни есть свои правила. Своя система. Если систему не уважать – погибнешь.
– Ты прав. Да. Я в последнее время только об этом и думаю. Но! Тут много «но». Ты говоришь – уважать нечто, как систему, организующую жизнь. А если уже никто не уважает? Смотри, что творится вокруг! Это разве система? Это же хаос полный! – высказала я свои заветные мысли.
– Нет! – убежденно ответил Иван. – Нет. Еще не полный хаос. Пока держимся. А надолго я не загадываю. Просто если хочешь, чтоб были правила, первый же о них и помни, первый же их и соблюдай. Так?
– Так, – согласилась я. – Но еще. Есть грустные мысли. Я вот думаю… Знаешь, что сейчас происходит? Сейчас эпоха пожирания самих себя. В пору расцвета общества как было? Видишь красивую девушку, и ощущение того, что эта прекрасная ОНА может стать твоей женой, матерью твоих детей, заставляет тебя, мужчину, ее добиваться, ухаживать за ней, беречь ее. А сейчас что? Подмять, измучить, выбросить, уничтожить…
– Не паникуй, – возразил Иван. – Всегда были и будут те, кто добивался и добьется. И были уроды. Может, их сейчас побольше, чем раньше. Но и людей – побольше. Прорвемся.
– И все же – саморазрушение имеет место. Как хочешь. И это – тенденция, – убежденно проговорила я.
– Мне, знаешь, не хочется сейчас про разрушение. Мне хочется про восстановление. Такая у меня лично тенденция.
Иван вдруг сел, стряхнул песок с плеч и внимательно посмотрел на меня.
– Я тебе кое-что сказать должен. Ты не пугайся. Но думаю, тебе надо знать. Хотя, может, ты и в курсе…
– Чего – в курсе? – мне почему-то стало не по себе.
– Ты не замечала, что у тебя весь дом нашпигован аппаратурой? – словно решившись на что-то, спросил Иван.
– Какой аппаратурой? – не поняла я. – О чем ты? Никакой аппаратуры нет у меня. Лэптоп и телефоны. Пустой дом. Ты ж сам видел.
– Шпионской аппаратурой. За тобой подглядывают, дорогой мой человек. Я в первый раз, как к тебе зашел, сразу и заметил. Да все уговаривал себя, что мне показалось. Потом еще раз глянул – нет, не показалось. И в пустых помещениях нет ничего. Все в прихожей, на кухне, в спальне твоей. Такие, подруга, у нас дела.
– Ты уверен?
– Окончательно и бесповоротно.
– А почему сразу не сказал?
– А потому сразу не сказал, что не хотел, чтоб те, кто за тобой глядят, поняли, что я все просек. Я хотел, чтобы ты это от меня услышала, а они – нет. А здесь – самое подходящее место. Логично?
Я кивнула.
– Но… зачем? Кому я-то нужна? Что за мной подглядывать?
– А вот это мне неведомо. Тут надо подумать. И раз действительно тогда в дом к тебе приходили, стало быть, скорее всего, по твою душу. И звонят же ведь – тебе, а не подруге твоей.
– Ну звонки – это Иришка, – махнула я рукой.
– Не думаю, – хмыкнул Иван. – Тут что-то другое. А вот что? Ты мне все рассказала? Про все свои проблемы?
– Про все. Макс, Иришка, мама, папа, Юлька, Вадик, посольство. И больше ничего. Но никто из них подглядывать бы не стал. Просто – смысла нет за мной подглядывать. Обскучаешься.
– Нет, что-то есть. То, что ты сейчас не учитываешь. Так бывает. Потом вдруг озарит. И все поймешь. А пока…
– А пока я поеду домой, соберу всю эту хрень, которую ты увидел, и спалю в камине. И пусть тогда те, кто взялся подглядывать, наблюдают, как это бывает. Поможешь мне все собрать?
– Конечно.
– Тогда поехали скорее!
Мне требовалось немедленно начать разгром шпионского гнезда.
– А куда спешить? – резонно заметил Иван. – Давай тут позагораем, пока солнышко. Камин в жару разжигать – только мучиться. Ближе к вечеру успеем.
Тоже правда. Спешить было действительно некуда. Однако мне не терпелось. Я с огромным трудом заставляла себя молча ждать Ивана, безмятежно подставившего себя лучам палящего солнца. Прошло около часа.
– Может, давай уже поедем, а? – взмолилась я наконец.
– Зря я тебе так рано сказал, – заворчал Иван, поднимаясь. – Надо было перед самым уходом. Ладно, поплыли.
Только мы уселись в раскаленную солнцем машину, естественно, зазвонил мой мобильник. Конечно же – «номер скрыт». Я показала Ивану экран:
– Ну что? Отзываться?
– А какая разница? Давай. Вдруг что-то новенькое.
Но ничего новенького я не услышала – все то же шипение про старую каргу.
– Спасибо, что не забываешь! Мне с тобой хорошо, – отозвалась я.
Из трубки донесся откровенный хохот.
– Черт-те что, – хмыкнул Иван. – Но ты погоди, не горюй. Может, все разъяснится быстрее, чем ты думаешь.
– Система сработает, да? – язвительно отвечала я.
– Что-нибудь сработает. Увидим.
Наконец мы подъехали к дому.
– Ты мне покажи, где это все, ладно? – попросила я.
– Само собой, – кивнул Иван.
И показал.
Действительно, понатыкано этого добра было повсюду! Как это я не заметила – вот что интересно.
Когда я только въехала сюда, я такую уборку затеяла, что ни один сантиметр жилой площади не ушел от внимания. Если бы все эти штуковины были здесь уже тогда, я бы их непременно заметила. Увы! Вся эта дрянь поселилась здесь недавно. Я же в последние дни и в доме-то почти не бывала. Правда, пару раз пылесосила, но так, чуть-чуть, только пол. Не до того мне было. А в это время каждый шаг мой, каждое слово, движение – все фиксировалось.
– Ну что? Собрать и сжечь? – внятно произнесла я, уверенная, что говорю «на камеру».
Я схватила бумажный пакет из того самого обувного, благодаря которому в доме появились мужские тапки, и принялась скидывать в него «знатный урожай». Иван мне старательно помогал.