Заметив его телефон на столе, она подумала о работе.
– Ты вчера не захватил мой мобильный? – спросила Миллер, гадая, не уволили ли ее и не опоздала ли она со звонками Декстеру.
Тино ничего не предпринял насчет Тиджея, так что шансов сохранить место почти не было, но Миллер предпочла удостовериться.
Тино перестал помешивать соус.
– Его не было в твоей сумочке?
– Нет.
– Можешь взять мой. Но если ты о работе, не беспокойся. Они знают, что ты со мной.
– Что? – Миллер с трудом оторвала взгляд от его мускулистых рук. – Что ты им сказал?
– Что ты болеешь.
Она с трудом подавила стон негодования:
– Зачем ты это сделал?
– Решил, что ты хотела бы оповестить свое начальство о том, где находишься. Но ты была не в состоянии.
Он был прав, но она все равно разозлилась:
– Мне нужно закончить проект Тиджея, а я даже не знаю, собирается ли Декстер держать меня в фирме и дальше. Теперь он будет думать, что я попросту уклоняюсь от работы, чтобы больше времени проводить с тобой. Он точно меня понизит.
– После его поведения в эти выходные сомневаюсь, что он осмелится ставить под вопрос твой профессионализм. Уверен, твоя карьера в полной безопасности. Да никто не застрахован от болезни! Готов поспорить, отложенных тобой отпусков уже на год скопилось.
Миллер смутилась. С Тино она чувствовала себя маленькой девочкой-отличницей. Но от его покровительства глубоко внутри ее разливалось тепло, которое не так просто было игнорировать.
Однако не стоило ожидать от Тино постоянства и верности.
– Ты прав. Надеюсь, Декстер тоже так считает. Но я все-таки могу позаботиться о себе сама.
Миллер с трудом смогла побороть раздражение. Ее сердце начинало стучать сильнее от каждого его слова, а он… Он просто стоял рядом. Это было унизительно.
Тино накрыл сковороду крышкой. Затем неспешно подошел к Миллер. Она вздрогнула, понимая, что причиной тому была вовсе не предшествующая вспышка раздражения.
Тино остановился, не решаясь коснуться ее. Пронзительные серо-голубые глаза сияли, руки были скрещены на груди.
– Спасибо тебе, Тино, за то, что помог мне в воскресенье, когда я едва не потеряла сознание на пороге собственного дома, – поддразнил он.
Миллер устыдилась собственной неблагодарности. Да что с ней не так?
– Спасибо тебе, Тино, за то, что помог мне в воскресенье, когда я едва не потеряла сознание на пороге собственного дома.
«Господи, как же ужасно я, наверное, выглядела».
– Так-то лучше. – Его улыбка была способна растопить айсберг.
Он окинул взглядом ее волосы, и Миллер вспомнила, как ужасно, должно быть, выглядит, даже не уложив непослушные кудри.
Она неловко подняла руку и пригладила волосы:
– Волнистые…
Тино намотал ее локон на палец:
– Красивые.
Она покачала головой, и прядь волос натянулась. Миллер вздрогнула:
– Мне нравится, когда они прямые.
Тино легко дотронулся до ее щеки:
– Тебе нравится все контролировать, но мне они нравятся такими.
Дыхание Миллер замерло, когда она встретилась с ним взглядом. Она могла прочесть желание в глубине. Он хотел ее. Он нуждался в ней. Она была в смятении, так как знала: интерес Тино к ней никогда не был настоящим. Но вдруг Миллер заподозрила, что в субботнюю ночь он всего лишь сопротивлялся своей страсти, как и она… Миллер и теперь сопротивлялась.
Но она не могла устоять перед огнем в его глазах и разлившейся по ее телу дрожи от приятных воспоминаний. Тысячи причин остановиться прямо сейчас и уехать домой кружились в ее голове, но здравый смысл заглушало порочное желание.
Всю свою жизнь Миллер вела себя правильно. Образцово. Усердно занималась ради хороших оценок и гордости своей матери, зарабатывала репутацию на работе, чтобы не волноваться из-за будущего, запрещала себе любые мысли об изменениях, казавшихся ей авантюрами. До сегодняшнего момента ей этого хватало. Даже полностью удовлетворяло все ее нужды.
Но Валентино пробудил в ней влечение, которое невозможно было игнорировать.
Тино почувствовал, как сердце Миллер начало биться сильнее, когда он дотронулся до ее лица, почувствовал волнение, продолжив свои ласки. Он не собирался трогать Миллер, но сейчас и думать не мог о чем-то ином.
Разум сопротивлялся. Он должен остановиться. Миллер больна. Она – гость в его доме. Но Тино не мог себя контролировать, когда Миллер стояла перед ним, такая изящная и растрепанная, с розовыми щечками, раскрытым ротиком… Господи, как он хотел его поцеловать! Как он хотел…
Миллер покачнулась, нежно прижав лицо к его ладони:
– Валентино?..
Ее голубые глаза были огромны и сияли тем вечным приглашением, что неминуемо распалило его кровь. Казалось, за каждый вздох нужно бороться, и теперь удержаться от поцелуя было просто невозможно.
И Тино поцеловал.
Легко. Нежно. Только губы и ладонь, прижатая к ее лицу, соединяли их.
И может, если бы он остановился прямо сейчас, они бы еще смогли поужинать, но Миллер после секундного колебания приподнялась на носочках, подавшись ему навстречу, и прижалась к груди Тино, заставив его забыть обо всем.
Валентино обнял ее за талию и запустил ладони под футболку, наслаждаясь ее гладкой спинкой. Стон вырвался из уст Миллер. Он зарычал, наклонил голову, поцеловал сильнее и жестче, страсть внутри его была готова сжечь их обоих.
Ее руки нащупали его волосы. Его – ее грудь. Ее идеальную, округлую грудь.
– Миллер. – Ее имя прозвучало горячим шепотом, и она прервала поцелуй, когда его пальцы скользнули вокруг сосков.
Миллер выгнулась в его руках, как туго натянутый лук, а Тино одобрительно прорычал, стягивая ее бюстгальтер, чтобы полнее прочувствовать бархатистость ее кожи.
Чувствительность и податливость Миллер свели его с ума. Он поднял ее и положил на стол.
– Валентино… – Ее полный желания вздох вскружил ему голову.
Тино будто бы опьянел от страсти и старался стоять ровно, когда его глаза встретились с ее. Он облизнулся и увидел, как ее зрачки расширились.
– Миллер, я хочу быть внутри тебя сильнее, чем что-либо в своей жизни. Скажи, что хочешь того же, – хрипло приказал он.
Она ощутила, как желание разлилось по ее телу, губы раскрылись, ногти впились в его плечи.
– Да. Я чувствую… Я хочу того же.
Взгляд Тино потяжелел в его грубом мужском триумфе, а руки уверенно направились к поясу ее спортивных брюк.