– Это всего лишь люди, – проговорил Перси, однако голос его прозвучал не особенно уверенно. Он тут же поднял над головой меч и с криком «За Англию!» повел своих людей в атаку.
А Кеннет в атаку не торопился. Он оглянулся назад и увидел, что Фелтон дает указание молодому графу оставаться в тылу вместе с десятком воинов, которые должны были отрезать мятежникам отход на юг.
– Не забудь, – предупреждал Фелтон. – Оставайся здесь и в бой не лезь.
Очарованный звоном сражения, наивный Дэвид утвердительно кивал. Кеннет же помчался вперед, где на восточном фланге Перси отдавал команды. Но Хайлендская гвардия уже пробивала последнюю линию обороны, которую держали английские солдаты, сопровождавшие обоз.
Но вскоре стало ясно: что-то пошло не так. Гвардия слишком долго возилась у обоза, и Кеннету потребовалось не больше минуты, чтобы понять: один из гвардейцев оказался ранен. Сетон? Ох, слишком темно, чтобы разглядеть. А ближайший гвардеец, в котором Кеннет без труда опознал Бойда, совершил ошибку, и теперь его теснили трое людей Фелтона. Маккей пытался помочь ему, однако Фелтон заметил это и отправил на подмогу нескольких своих людей.
Кеннет видел, что Сетон (а это точно был он), а также Бойд и Маккей оказались отрезанными от остальной части гвардии на противоположной стороне дороги. Времени для их спасения оставалось все меньше, силы англичан все плотнее сжимались вокруг обоза.
И Кеннет лихорадочно размышлял, чем бы помочь своим друзьям, не выдав себя. Однако его позиция во внешней линии окружения около Перси чертовски мешала…
А дела шли все хуже и хуже… От безысходности гвардейцы попытались пробить еще две бреши в окружении, и на северо-западе Макгрегор, Кэмпбелл, Маклейн и Ламонт сумели прорваться и ушли по запланированному маршруту через перевал. Маккей, Бойд и Сетон в таком случае ушли бы вдоль реки. Разделение группы – это было нормально, и такая ситуация вовсе не являлась проблемой. Проблема состояла в том, чтобы отыскать графа Атолла.
Но легко ли в темноте найти его среди других англичан? Дэвид имел довольно высокий рост и был в кольчуге и в шлеме, закрывавшем лицо.
– Вернись! – прокричал Кеннет, но мальчик уже был далеко и за шумом сражения не услышал крика.
Понимая опасность, Фелтон послал за ним своих людей. Англичан стало больше, и трем гвардейцам, оказавшимся в кольце, стало сложнее вырваться наружу.
– Не упустите их! – прокричал Перси, отправляя всех остальных в бой.
Маккей, Бойд и раненый Сетон должны были торопиться. По сути, у них оставалось всего несколько секунд, чтобы уйти.
Гвардейцы стремительно прорубили «коридор», ведущий к Дэвиду. Тот попытался отойти назад, однако не сумел сделать это достаточно быстро. Фелтон постарался остановить Маккея и, наверное, сумел бы это сделать, но все остальные не смогли противостоять Бойду и раненому Сетону.
Наконец «коридор» был свободен, и Сетон с Бойдом ускользнули по нему к краю обрыва.
– Останови их, Фелтон! – закричал Перси. – Они уходят!
Конечно, Фелтон был хорош, но Маккей – гораздо лучше. Он показал, что сейчас нанесет удар справа, но в последний момент развернул меч и нанес Фелтону удар с другой стороны, свалив его на землю.
Перескочив упавшего Фелтона, Маккей схватился с другим, однако на его пути оказался Дэвид – в кольчуге и шлеме. И Кеннет понял: сейчас произойдет роковая ошибка. В следующее мгновение он ринулся в бой.
Маккей уже занес меч, но тут Кеннет с криком отбил удар, предназначенный для Дэвида.
Потрясенный, Маккей перевел взгляд на лицо Кеннета – и не удержал лезвие своего длинного двуручного меча, который рассек руку Кеннета.
Жгучая боль и влажная теплота подсказали, что часть меча вошла в узкий зазор между рукавом малого панциря и рукавицей, разодрав ткань нательной рубашки. Ранение, как понял Кеннет, было легким, и кровь едва сочилась сквозь кольчугу.
Пробормотав слова извинения на гэльском, Маккей исчез в темноте, и Кеннет был даже рад тому, что посторонних ушей рядом не оказалось. Минуту спустя он услышал всплеск воды внизу и понял, что его друзья в безопасности. Ни один из англичан даже не попытался спрыгнуть с обрыва, чтобы последовать за ними.
Вот уже два дня Мария разбиралась с тем, что ей предстояло сделать. Сэр Адам вошел в свиту графа Корнуолла, а Дэвид сопровождал то лорда Перси, то сэра Джона; а однажды, к ее величайшему удивлению, решил поехать с сэром Кеннетом, должно быть – в замок Роксбург. По крайней мере так сказал ей сэр Адам, хотя обычно он выражался более определенно. Словом, эти два дня Мария была предоставлена самой себе.
Конечно, она всеми силами избегала встреч с Кеннетом, и если честно, то и с сэром Джоном. Ей хотелось как можно скорее возвратиться в замок Пентленд, однако она не знала, как сказать об этом сэру Адаму и Дэвиду. При мысли о столь скором отъезде у нее все сжималось в груди – настолько несправедливым все это казалось. Ведь она только начала строить свои отношения с сыном, и тут – опять расставание.
Первым желанием стала мысль собрать на скорую руку сумку и этой же ночью на первом корабле отплыть во Францию. Однако дневное потрясение, которое обеспечил ей своим появлением Кеннет Сазерленд, потихоньку «растворялось», и она успокоилась. Хорошо еще, что удалось сдержаться тогда – не побежать к конюшням и не вскочить на первую же попавшуюся лошадь.
«Нет никакой причины бояться», – сказала себе Мария. Также не было причин поднимать панику и бежать куда-то. Возможно, он сам скоро уедет отсюда.
Но Мария знала: даже несколько дней в компании Кеннета были для нее большим риском. Она все больше склонялась к мысли о том, что следовало возвратиться в Пентленд – возвратиться под предлогом необходимости заняться… своей недвижимостью. А потом она отправится в Берик и дождется, когда Дэвид приедет туда.
Когда сможет приехать…
Ее руки инстинктивно легли на живот, словно она защищала своего будущего ребенка. Но ребенка она не планировала и старалась вообще не думать об этом. И действительно, она же не замужем… Так что малыш будет признан незаконнорожденным, а она сама – падшей женщиной.
Однако минутный страх быстро прошел, и его сменила радость. Эта радость переполняла ее, отзываясь в каждой клеточке тела. Еще бы, второй шанс стать матерью. Перед лицом такого подарка – законным он будет или нет – все остальное казалось незначительным.
Возможно, когда-то она и не смогла сохранить у себя Дэвида, однако с этим ребенком все будет иначе – Мария точно это знала. Да, она понимала, что добиться этого будет нелегко, и потому настраивала себя сделать все, чтобы второй ее ребенок остался с ней. В конце концов, это будет не первый и не последний ребенок, рожденный вне брака. Но какой бы осторожной она ни была, за ее спиной все равно будут пересуды. Однако… Что же она могла сделать?
Пожалуй, хорошим выходом для нее могла стать Франция или любое другое место, где она не была бы под присмотром людей Эдуарда. Тогда этот ребенок может быть свободно объявлен подкидышем, с которым она и возвратится в Англию.