Второй поцелуй Кеннета оказался еще более страстным, а его язык буквально прорвался между губ Марии, заражая ее дикой, чувственной энергией. Кеннет был уже предельно возбужден – Мария чувствовала это. И еще она ощущала, как настойчиво муж стаскивал с нее одежду.
Ах, это было именно то, о чем мечтала Мария. Торопливая и бешеная страсть наполняла их обоих, и она застонала, пытаясь ногами обхватить его бедра.
Но Кеннет не торопился. Вместо того чтобы сбросить с себя бриджи, а с Марии – ночную сорочку, все еще остававшуюся на ней, он вдруг отодвинулся.
– Не так быстро, – проговорил он. – У нас впереди вся ночь, и мы воспользуемся каждым ее мгновением.
Внезапно Кеннет увидел, как глаза жены расширились – словно она испытывала страх.
– Зачем это?.. – пробормотала она и тут же, заметив пристальный взгляд мужа, добавила: – У меня был трудный день, и я немного устала.
Устала?!
Всего минуту назад она стонала в его объятиях, а ее тело напоминало бочонок дымного пороха с зажженным фитилем.
Кеннет сжал губы, уже подозревая, в чем дело. Очевидно, у нее все еще оставалось желание покомандовать им, однако он не собирался сдавать свои позиции на супружеском ложе.
Скрыв раздражение, Кеннет с улыбкой сказал:
– Как ты захочешь, милая. Можно подождать, но можно и побыстрее.
– Неужели? – усмехнулась Мария.
– Да, именно так.
Со своей стороны Кеннет хотел лишь одного – чтобы Мария всегда желала его. Не говоря ни слова, он начал развязывать на ней поясок, но она тут же перехватила его руку.
– Что ты делаешь?
Он криво усмехнулся:
– Если ты останешься одетой, у нас ничего не получится.
Глаза Марии снова расширились вновь, и она запахнула на себе верхнюю рубаху.
– Мне так больше нравится, – заявила она.
Кеннет пожал плечами:
– Ладно, хорошо. Но имей в виду, дело пойдет быстрее, если ничего не будет мешать.
Мария с подозрением посмотрела на мужа, но затем, к его удивлению, села на кровати и принялась развязывать пояс. Стащив с себя длинную бархатную рубаху, она бросила ее на ближайший сундук.
Кеннет затаил дыхание, пораженный прекрасным телом под тонкой кисеей ночной сорочки. Груди Марии натягивали тонкую ткань, больше открывая, чем скрывая округлые формы; соски же стали размером с крупный жемчуг.
Почувствовав небывалое возбуждение, Кеннет отвел взгляд. С его губ чуть не сорвался громкий стон, когда он принялся развязывать тесемки на бриджах. Не без труда стащив их, он с облегчением вздохнул.
Мария уставилась на него в изумлении.
– Зачем ты?.. – пробормотала она.
– Я сплю голый, – проговорил Кеннет с улыбкой.
– Когда?
Он невольно рассмеялся.
– Каждую ночь. – С этими словами Кеннет отбросил в сторону бриджи.
Мария издала какой-то странный сдавленный звук, и Кеннет снова рассмеялся. В следующее мгновение он выпрямился во весь рост и предстал перед Марией совершенно обнаженный – как одна из тех греческих статуй, которые он когда-то видел на картинах. Что ж, если ей нравится его тело, то пусть насмотрится!
Посмотрев на Марию, Кеннет понял, что его идея возымела эффект. Мария пристально смотрела на него, словно пыталась разглядеть каждый дюйм его тела. Однако Мария оказалась более упрямой, чем он ожидал.
– Задуй свечи, а то, боюсь, я буду слишком смущена, – проговорила она.
Хитрая лисица! Он-то знал, что она нисколько не смущалась. Но едва он хотел возразить ей, как она продолжила:
– Если только ты сможешь в темноте…
Кеннет чуть не задохнулся от такой наглости. Вызов был налицо, и он, сжав зубы, отправился к канделябрам задувать свечи. Следующей была лампа на ночном столике.
Ему показалось, что в одно мгновение комната погрузилась в черноту, но когда его глаза привыкли, он понял, что темнота в комнате не совсем черная. От углей в камине исходил слабый свет, и его было более чем достаточно.
Кеннет впился взглядом в жену и с улыбкой проговорил:
– Если твои распоряжения закончились, то давай приступим.
Мария поняла, что совершила ошибку. Было очевидно: Кеннет раскусил ее и принял вызов.
Сердце Марии стремительно забилось, когда темная фигура мужа нависла над кроватью. Увы, даже в полумраке можно было разглядеть слишком много.
Марии никогда не нравились горы мышц, но Кеннета она находила образцом совершенства. Он напоминал античную статую – широкие плечи, бугристые мышцы и узкая талия, ниже которой находились мускулистые ноги. Природная скромность не позволяла ей разглядывать все остальное, однако любопытство все же взяло свое, и то, что она увидела…
Ах, ей безумно хотелось снова и снова прикасаться к этому столбу жаркой плоти.
Массивная кровать тихо скрипнула под его весом, когда он в темноте устроился рядом с ней. Но к ласкам Кеннет приступать не торопился.
Мария же была до крайности возбуждена и очень волновалась из-за его спокойствия. «Да ведь любой мужчина взорвался бы на его месте», – говорила она себе, ощущая, какой жар исходил от его тела. Причем Мария чувствовала… странное неудобство. Впрочем, это неудобство вовсе не было странным, поскольку Кеннет был совершенно обнажен, и его…
«Попытайся не думать об этом!»
Мария несколько раз сказала себе это, однако помогло мало. Она неотрывно думала о том, каково это – когда такой мужчина крепко прижмется к тебе.
Да, он заставлял ее нервничать и, похоже, знал об этом.
– Ты все еще чувствуешь себя уставшей, Мария? – послышался его голос.
Знает ведь! Точно знает!
– Да, немного, – ответила Мария, хотя каждая клеточка ее тела буквально кричала о том, что она вовсе не устала, но очень хотела бы устать.
– Может, кровать неудобная? – спросил Кеннет якобы с беспокойством.
– Кровать… бесподобна, – пробурчала Мария.
– А я чувствую, что тебе неудобно. Ты вся просто извертелась.
– Вовсе нет, я просто…
Она внезапно умолкла и глухо застонала, потому что Кеннет вдруг перекатился на бок и принялся дьявольски медленно изучать пальцами каждый дюйм ее тела, жаждавшего ласки.
– Будут еще какие-нибудь пожелания? А то я хочу продолжить, – подал он голос.
Мария пока еще не понимала, что именно ее смущало, но отчетливо чувствовала: что-то в манерах Кеннета вызывало у нее протест. Немного помолчав, она ответила:
– Пока – никаких пожеланий. Однако я скажу, если что-то пойдет не так.