Первым камнем преткновения оказалась Австро-Венгрия. Немецкий канцлер не очень настойчиво, но достаточно твердо попросил гарантий со стороны Российской империи и Югороссии в том, что вопрос Двуединой монархии не должен быть решен с помощью силы.
В ответ русский император, пожав плечами, заметил, что у него нет никакого особого желания воевать с австрийцами. Но если вдруг выяснится причастность Габсбургов к убийству его отца, то он будет просто вынужден потребовать сатисфакции у императора Франца-Иосифа.
Подумав, Бисмарк сказал, что следствие едва только началось, и этот вопрос ставить сейчас преждевременно. Но если вина австрийского правительства будет доказана, то Германия, подобно Понтию Пилату, будет вынуждена умыть руки, предоставив Австро-Венгрию собственной судьбе.
При этом адмирал Ларионов добавил, что в случае мирного распада такого искусственного образования, как Австро-Венгерская империя, Югороссия не будет возражать, если немцы из Австрии решат мирно воссоединиться с немецкими братьями в Германской империи. Александр III, кивнув, добавил, что ему тоже нет никакого дела до выбора австрийских немцев.
Что же касается всех прочих территорий, входящих сейчас в состав Австро-Венгрии, то Россия не собирается присоединять их к себе и никому не советует делать этого. Пусть все эти малополяки, чехи, словаки, венгры, хорваты, словенцы живут своими маленькими и компактными мононациональными и никому не опасными, кроме них самих, государствами. Россия, конечно, будет присматривать за ними, чтобы ее младших братьев-славян никто не обижал, но лишь одним глазом и постольку-поскольку…
Таким образом, вопрос об Австро-Венгрии был отложен на будущее, до окончания следствия по делу о цареубийстве или до ее естественной кончины. С Францией же решили так: Российская империя и Югороссия не будут возражать против возможной оккупации части территории Франции севернее Луары. Но лишь при условии, что на этой территории не будут применяться массовые репрессии против мирного населения, как это было во время франко-прусской войны 1868–1870 годов. Ну, и будет также полностью прекращена деятельность банкирского дома Ротшильдов, чья причастность к убийству российского императора Александра II уже почти не вызывает сомнений. Кстати, тот же вопрос должен быть поставлен и перед властями Австро-Венгрии. Но это также вытекает из условий предъявленного Австро-Венгрии ультиматума.
Вопрос о принадлежности нынешних французских колоний в Африке и Латинской Америке опять же будет решен между участниками договора, но Российская империя и Югороссия не возражают, если большая часть французских колониальных владений перейдет к Германской империи. Югороссия оставляет за собой право претендовать на Новую Каледонию, Французскую Полинезию и еще некоторые другие. Германия в свою очередь не будет возражать, если колониальные владения Британской империи частью получат независимость (Индийские княжества, Австралия и Новая Зеландия), а частью перейдут к Российской империи и Югороссии (Цейлон и Капская колония). При этом Суэцкий канал будет считаться общей собственностью Континентального Альянса. Германия обязуется взамен считать общей собственностью еще не построенный Кильский канал. Германские корабли смогут пользоваться Суэцким каналом на тех же основаниях, что русские и югоросские, то есть бесплатно и в первоочередном порядке.
Все. Каждый откусил ровно столько, сколько может проглотить в ближайшее время. Уходя со встречи, Бисмарк решил, что приложит все силы, чтобы французские колонии в Индокитае или так и остались французскими, или стали ничьими. Дай-то бог Германии переварить хотя бы лежащую почти под боком Африку. Вот русские тоже отбросили из британского наследства самые крупные и неудобные куски. Почему же немцы должны быть глупее? Но за это предстояла еще отдельная битва, причем не с французами или с русскими, а со своим родным императором Вильгельмом, у которого, кажется, начался очередной приступ жадности. Он еще того и гляди потребует всю Францию до Марселя и еще полмира в придачу. Но не надо быть жадным слишком, а надо быть жадным в меру, иначе может получиться несварение желудка.
Император же Всероссийский и адмирал Ларионов после ухода Бисмарка задумчиво посмотрели друг на друга.
— Ну, что скажете, Виктор Сергеевич, — пробасил царь-богатырь, — клюнули немцы?
— Клюнули, да еще как, — ответил контр-адмирал Ларионов, открывая пошире окно, чтобы ветерок вытянул сигарный дым. — К началу двадцатого века в этой Германии, пусть даже вместе с Австрией, чистых немцев, считай, что и не останется. Африка всосет их всех и не подавится. Будет сплошная дойче-франко-африканская помесь. Да и вам в империи надо постараться, активнее вербовать немцев для переселения на российские просторы. Так, глядишь, настанет момент, когда в России будет жить больше немцев, чем в самой Германии.
Вместо классической империи с единым народом, у немцев получится химера, где метрополии наплевать на нужды колоний, и наоборот. Как говорит исторический опыт, такие государственные образования долго не живут. Так что, Александр Александрович, за этот договор потомки нам еще большое спасибо скажут. Тем самым мы создаем условия для предотвращения большой войны в Европе.
— Дай-то Бог, — сказал Александр III и перекрестился, — вашими бы устами да мед пить. Но, наверное, вы правы, французам, как гласит ваша история, эти колонии много счастья не принесли. Не принесут они пользу и германцам. Так что давайте, по русскому обычаю, отметим это дело. Не пьянства ради, а токмо пользы для…
9 августа (28 июля) 1877 года, за час до полудня.
Югороссия, Константинополь, набережная у дворца Долмабахче,
БПК «Североморск»
Император Александр II, которого народ уже начал называть Освободителем, покидал Константинополь после долгого и скорбного прощания, которое ему устроило христианское население Константинополя и окрестностей. Каждый день толпы народа приходили в собор Святой Софии. Люди шли из Южной Болгарии, из Македонии, шли пешком, шли днем и ночью. Они спешили увидеть того, чьи войска принесли им освобождение, чтобы потом рассказать о нем детям и внукам. Приходили корабли с паломниками из Греции, Кипра и даже из еще охваченных смутой греческих городов южного побережья Анатолии.
Царь-освободитель покидал город, из которого на Русь пришел свет христианства. Впереди траурной процессии телеграфной молнией было отправлено распоряжение нового императора. Любовница Александра II, княгиня Екатерина Долгорукова получила пожизненную пенсию, но жить она со своими детьми должна теперь вне пределов Российской империи.
Ровно в полдень, при большом стечении народа, гроб с телом покойного императора, доставленный от Святой Софии на орудийном лафете, запряженном восьмеркой коней в траурных попонах, был погружен на катер и переправлен на борт большого противолодочного корабля «Североморск». Несмотря на изнуряющую августовскую жару, народу на набережной было столько, что яблоку негде было упасть. Рыдал траурными маршами духовой оркестр, бились на ветру приспущенные андреевские флаги. Вместе с телом бывшего императора на борт «Североморска» поднялся его преемник, царь Александр III, а также адмирал Ларионов.