— На узле связи, мастером, как у матери-одиночки, у меня только дневная смена, пока. Ещё полгода. Учусь на заочном в Симферополе.
— А дом откуда? Ты же не местная.
— Получила. Хозяев повесили, полицаями служили, и доносчиками в гестапо. А комендантом здесь в Гаспре служил Коля Спесивцев, помнишь его? Был у нас взводным некоторое время, а потом его по ранению перевели в комендатуру. Вот он и помог.
— А кто такой Иванов?
— Октябрьский, его настоящая фамилия Иванов, поэтому я была Иванова. А ты не знал?
— Нет. — сказал Дмитрий, и направился к дверям.
— Ты куда?
— В машине сухпаёк лежит, по привычке с собой таскаю.
— Спасибо!
— Ты изменилась, Соня! — сказал он, вернувшись, и вытаскивая из американского десантного рюкзака консервированную ветчину, шоколад, пакеты с супом, кашу быстрого приготовления и прочие «радости» десантной жизни.
— Такое сейчас дают на фронте? — удивлённо спросила Соня.
— Да, на западном, у союзников.
— Я слышала по радио о том, что в высадке во Францию принимала участие морская пехота Дунайской Военной флотилии Красной Армии. Сразу же подумала, что это наш батальон.
— Нет, батальона там не было. Сводный взвод.
— Один взвод? И объявление на весь мир? Что же вы там сделали?
— Как обычно: обеспечили захват основного плацдарма.
— Потери? Кто погиб?
— Никто, Соня. Пятеро раненых: Денисов, Шмидт, Вольфке, Хабаров и Томов.
— Томас опять ранен? Не везёт ему! Как я хочу вернуться обратно! Слушай, давай я сделаю, что ты возишься с едой?
— Да, ладно, сиди, я в отпуске и уже ужинал.
— Где?
— В рюмочной, на остановке.
— Не ходи туда! Галка разводит водку, суёт какие-то гадости в еду, в общем, сукой считается в посёлке.
— Заметно, но, я водку не брал, ты же знаешь, что я её не люблю. А хинкали были вкусными.
— Явно для тебя отдельно делала! Как же: Дважды Герой! Её хинкали все ругают, вот уж, прости господи!
В этот момент зашевелился Санька, Соня метнулась к нему, быстро сняла с него рейтузики, и усадила на горшок. Затем одела ему другие штанишки, дала подогретой кашки в бутылочке. Малыш засопел и зачмокал. Соня улыбнулась, глядя на него.
— Ой, вот так и живём! С водой плохо, уголь ещё не подвезли, греть воду можно только на керосинке. Приходится выкручиваться и ходить на речку стираться. Слушай, Матвеев, возьми меня в жёны! Я буду очень хорошей женой! Я уже поняла, что для того, чтобы ею стать, не достаточно быть просто красивой бабой. Ты на таких не клюёшь. Надо научиться быть «твоей», до мозга костей, научиться подчиняться тебе, беспрекословно. У меня с этим были проблемы: я всегда всё решала сама. Я у родителей была одна: папа рано погиб, мама больше замуж ни за кого не вышла. Много работала, а я была одна. Сама по себе. И всё хозяйство на мне. Я хочу быть нужной тебе. И, извини, любимой. Без этого я не смогу.
Она подошла сзади к Диме и погладила его по плечам.
— Что молчишь? Я чем-то обидела тебя? И ещё: не отбирай у меня Сашку! Пожалуйста. Я его люблю, извини, но даже больше тебя.
Дмитрий молчал. На спектакль это не походило. Соня была уставшей, измученной бессонными ночами, женщиной. Отказавшейся от сытой безоблачной жизни «жены большого начальника». Не очень хорошее пальто из меха. Явно купленные или выменянные на базаре боты. Пальтишко на сыне было с чужого плеча. Чуть заметные припухлости под глазами, и свежевыкрашенная решётка на кладбище. В Феодосии! Куда автобусом добираться 8-12 часов!
— Ты же знаешь, что мне не нравится, когда за меня всё решают!
— Знаю, последнее слово сейчас за тобой. И всегда будет, я обещаю.
— Врешь!
— Ну, если только чуть-чуть! — улыбнулась Соня. — Можно я тебя поцелую?
— Ну, если только чуть-чуть!
— Чуть-чуть: не получится!
— А говорила! С этим придётся немного подождать! Этот дурацкий суп очень вкусный, но требуется постоянно его помешивать, иначе пригорает!
— Запах, действительно, потрясающий! — она взяла в руки упаковку. — Машрум, что это?
— Грибы, грибы какие-то особенные. Такое вот пюре получается, но зачем его в сухпаёк кладут, причём, только в офицерский. На вид зелёный, такой! Но вкус! Потрясающий! И сытный. Наши ещё туда картошку кладут, но у меня её нет.
Соня провела рукой ему по щеке.
— Я так соскучилась! Пойду баню истоплю!
Через несколько минут она вернулась, и они сели за стол. Дмитрий порылся в рюкзаке и извлёк оттуда купленный в Лондоне «Айришкрим».
— А у меня где-то есть коньяк! Будешь?
— Немного.
— Ну, что? «За наше случайное свидание?» — немного грустно произнесла Соня, приподняв маленькую рюмку с ликером.
— Оно не было случайным, Соня. Я только сегодня прилетел в Крым из Москвы. Побывал в Сары-Гель. Там мне и сказали, что последнее время за могилой ухаживает женщина с ребёнком. Адрес на конверте у меня был.
— Да, я писала тебе, надеялась, что ты ответишь, но, ответа не было. Я же не знала, где ты. Так за что выпьем?
«Она ждет ответа, как приговора!» — подумал Дима.
— За нас, и за победу! Потому, что путь к счастью лежит через неё.
— Вечно ты всё испортишь, Матвеев!
— Беру пример с тебя! Давай за нас!
— Вкусно! А суп! Просто божественно! Интересно, как он готовится? — Соня активно налегала на еду. Паек маленький, да ещё и не весь удаётся выкупить, так как поздно возвращается. Митя смотрел на неё и думал: «Вот же упрямая девица! Все сделала так, чтобы у него не было даже малейшего шанса выкрутиться! Впрочем, может быть, это и хорошо! Вообще-то, она очень хороша собой, даже сейчас, при свете керосиновой лампы. Интересно, а почему у неё света нет?» и он задал ей вопрос об этом.
— Что-то перегорело, а у меня нет времени ждать электрика, мы работаем без выходных, за отгулы к отпуску. Народу не хватает. По сравнению с коптилкой, тут достаточно светло, я уже привыкла.
— Давно так?
— Месяца два.
— Сейчас пойду, сделаю!
— Нет, мыться и спать! Мне вставать в 6.30, и идти на «детскую кухню» за едой для Саньки. И надо успеть его покормить и на автобус.
— Какой автобус? На дворе стоит машина! Ладно, с ремонтом отбой до утра! При свете значительно удобнее это делать.
Они прошли за дом, там стояла небольшая банька, белая. Соня попыталась уйти, но он её остановил, и поцеловал её.
— Так это твой ответ? — спросила она.