– Конечно, – отозвался Алексей Николаевич.
– Вот с этой коровы, – уточнил Денис, махнув подбородком в сторону пеструшки.
Та коротко промычала.
– Хорошо, – сказал замдиректора. – Саша.
Он сказал это вполголоса, и Денис едва услышал – как раз в этот момент ему будто врезали боксерскими грушами по ушам, обоим одновременно. Сайфиев даже тряхнул головой. Паскудное ощущение прошло.
Из ворот, в которые упиралось стойло, не спеша вышел щуплый паренек в резиновом фартуке поверх слишком большого халата. Видимо, Саша. Как он услышал-то, подумал Денис. Саша подошел к корове и положил руку ей на холку. Холка крупно вздрогнула, но сама корова осталась стоять на месте. За ее кормой зажурчало, снизу потек соответствующий запах.
Денис прикрыл нос ладонью. Он почему-то не мог оторваться от Сашиной руки. Хотя руки и не видно было – ниже кончиков пальцев свисал длиннющий рукав грязно-серого свитера. Из-под тонкого хлопка выпирала только цепочка костяшек. Остро выпирала.
Злоба, заставившая Сайфиева так неудачно куражиться, куда-то вытекла – параллельно коровьим процессам, – уступив место легкой панике. Он решил немедленно объявиться строгим вегетарианцем, но не успел.
– Я думаю, филей и грудинки немного самое то будет, – предположил Алексей Николаевич. – Верно, Денис Маратович?
Денис молчал, глядя на Сашину руку. В лицо Саше смотреть совершенно не хотелось.
Рука двинулась в сторону ворот. Корова, похоже, поняла, куда ей предлагают пойти, и уперлась всеми конечностями в доски под соломой. Поэтому первое движение получилось нелепым, как в мультике – пеструшка скакнула сразу на полметра, будто ее дернул за холку крюк, притороченный к рванувшему с места бульдозеру. Копыта дробно стукнули в пол, как банда ирландских танцоров. Корова покачнулась, сохраняя равновесие, часто задышала и покорно поплелась за Сашей.
Денис не отрывал взгляда от них, затем – от открывшегося на пару секунд мутного проема, в котором из-за падающего сбоку света невозможно было различить ничего, кроме той же соломы на полу. Затем – от заслонивших проем плохо промазанных белой краской ворот.
Сейчас она начнет орать, тоскливо подумал он. Потом захлебнется и замолчит. Потом мы будем полчаса ждать, пока Саша вырежет филей и вырубит грудинку. Потом…
Тут Денису стало так плохо, что он временно завязал с прогнозированием. Ему показалось, что кто-то – например, Алексей Николаевич, – подкрался сзади и воткнул в череп за ушами пару сварочных электродов. А еще один электрод незаметно задвинул куда-то в подбрюшье, от чего тело порвалось, и почему—то мениски прыгнули в горло, чтобы вырваться наружу. Бесконечный миг Денис мучительно крепился, и вдруг все кончилось. Рухнувшая на него слабость будто вырвала из Сайфиева кусок, довольно мотнула мордой и сдернула прочь.
Осталось эхо боли – пронизывающей и совершенно непривычной. Денис схватился за голову и с некоторым даже недоумением обнаружил, что лишних пробоин там нет. Страх мгновенно прошел. Так уже было, отчаянно понял Денис, но додумать не успел.
За воротами кто-то коротко крикнул – не по-человечески, но и не по-коровьи же. Булькнуло – будто какая-то луженая глотка секунду решила поиграть с киселем. Раздался неровный плеск – словно над полом трясли вскрытую бутылку. Денис сморщился, ожидая звука падения. Но вместо него из-за ворот понеслись другие звуки, быстрые и резкие, будто ткань на куски рвут.
Дурачат они меня, понял Денис с облегчением. Проучить решили. Корову увели для понта, а теперь уже разделанное мясо пластуют. Дурачки, хоть бы догадались, что на весу такую тушу не уработаешь – стало быть, если коровка не обрушилась, то живехонька пока.
От этого фединспектору сразу стало легче. Он радостно заулыбался Сании, которая наконец вышла из переговорного процесса и настигла подзаброшенную экспедицию.
– Чего стоим, кого ждем? – осведомилась Сания, пряча телефон в сумочку.
– Да вот, хозяева решили меня парным мясом угостить, – сообщил Денис. – Вот только…
Он резко замолчал.
За воротами что-то наконец обрушилось, и сразу плохо прокрашенная плоскость уступила место неконтрастному потоку света. Из потока сначала донеслась волна теплого душного воздуха, округло толкнула Дениса в глаза и неведомый орган, который до настоящего момента сидел где-то за носом и скулами и никак себя не обнаруживал. Ощущение было таким, будто в ноздри вкачали жбан густой жидкости надсадно медного свойства.
Следом из проема выступил Сашин силуэт. Он сделал несколько шагов в полной тишине – под шелест соломы и редкое «туп. туп». Капало с фартука. Даже не капало, а лило. Звуки были редкими от того, что большая часть капель не достигала досок, растекаясь по соломе.
Саша дошел до Дениса и протянул ему большой, на 30 кило, пакет с символикой района. Денис, так и не вынувший рук из карманов, замороженно разглядывал надпись Acdaxa rayonı под синим драконом, изогнувшимся на желто-зеленом поле.
Сания подхватила пакет вместо Дениса, охнула и воскликнула:
– Ох, ну куда же сколько. Смотрите, Денис Маратович, самое что ни на есть парное, как и обещали. Разобрать только надо, а то все тут вперемешку.
Денис выковырял наконец руки из карманов и принял пакет. Он был горячим. Денис, поколебавшись немного, поставил его на пол и развел ручки. В лицо пыхнуло паром. В пакете лежало несколько очень аккуратных, как в анатомической музее, оторванных кусков, которые, похоже, не резали ножом, а поддевали острым крюком, отслаивая всей мышцей. Сверху слегка кровоточил свернутый в кольцо фиолетовый язык.
Отсидеться можно не только в кустах или закутке, но и на открытом пространстве. Оно даже необходимо после сильного испуга – чтобы не было вокруг ни худых кранов, ни близких углов, ни самостоятельно включающихся телевизоров. Чтобы не пришлось вздрагивать от звука капель или ждать, пока из-за угла вылезет или в окно вползет что-то страшное. Например, невыразительный мальчик Саша, умеющий за 40 секунд раскладывать на аккуратные кучки живую печальную корову.
Ловить обещанный звонок Сании Денис ушел за ограду гостиницы. Шагал, с некоторым недоумением вертя только что купленную пачку сигарет. Пришлось – долго стоял перед киоском, тупо расматривая ручки, пачки и газеты. Воротило ото всего, но с места сойти не мог. Лишь когда продавщица спросила, не помочь ли чем, Денис засуетился, купил первые попавшиеся сигареты и вальяжно вышел на улицу, даже не повернув головы в сторону гудящего вполголоса ресторанного зала. Улицы-то не было, был двор, который Денис спешно покинул. И теперь топтался по округе.
Прохожими округа не кишела. Денис редко попадал в сельскую местность и не мог поклясться, что нехватка народу является нетипичной. Но почему-то казалось, что в это время – был шестой час – люди должны возвращаться хотя бы с работы или из магазинов. А никто почти не возвращался. За десять минут, что Сайфиев рыскал по чистеньким улочкам, навстречу попались три мужика. Были они будто из одного инкубатора: коренастые, плавные в движениях и лысоватые. Видать, нефтяники, в некоторой оторопи подумал Денис – никогда не думал, что их можно отличить на вид, как, говорят, идентифицируются танкисты. Кожа у местных в самом деле была очень светлая и приятная глазу – как кожура наливного яблока, будто бы двуслойная, твердая и блестящая.