– Нет! – возмутился Дубок. – Не смей.

– Так что, голодной сидеть? Я целую вечность не ела!

– Я поищу, где тут рядом сыроежки растут, – заботливо ответил Дубок. Или сам выращу для тебя.

– Спасибо! – пискнула Рисс. – Ты теперь мой самый лучший друг.

Крыса проскользнула между корнями и скрылась из вида.

– Я теперь пойду в рост, – серьезно сказал Молодой Дубок, – буду очень занят и не думаю, что смогу даже вести с тобой беседы. Но я верю в тебя, Дори, мне больше не на кого рассчитывать.

Великий герой Кронии тяжело вздохнул и взялся за ручку топора. Почему так всегда с ним происходит? Не хочет он никаких подвигов, на солнышке бы лежать или в тенечке… ну можно по дому какую работу делать, а всем подавай героизм. Дори это уже утомило. Даже мысль о перссказе своих подвигов многочисленным кузенам и кузинам больше не радовала. Куда ни глянь – ничего хорошего. Ну кроме того, что когда вернется – поженятся с Настоящей Любовью. Только это и помогало, а не то бы Дори лег прямо тут на землю и разрыдался.

– Я пойду? – с безнадежностью в голосе спросил он.

– Желаю тебе удачи от своего имени и имени моего отца, – очень серьезно и важно ответил Дубок, – я же постараюсь добраться корнями до нашей родной Кронии так быстро, как только смогу.

– Вперед и с песней! – добавила затаившаяся среди корней Рисс.

Глава семнадцатая

…в которой юные натуралисты разделяются, Коми принимает решение, а Дори сбегает из двух засад, но в третью все-таки попадает.

Что же делал Коми в то время, когда его враг связывался со своими родными и любимыми?

Когда нынешний хозяин Крепости вернулся в избушку, то уже не застал там ребят, но увидел распахнутую дверь, осколки стекла на полу и сорванную штору. А сама Крепость была просто вне себя.

«Он был здесь!» – бесновалась она.

– Кто? – спросил Коми и поднял с пола пыльную штору.

«Твой кузен, о великий маг, – почти прошипела Крепость, – он явился, когда я дремала, и похитил один из магических артефактов».

– Что?! – вскричал Коми. – Почему ты не позвала меня?

«Это так не работает, – с явной тоской ответила ему Крепость. – Я чувствую тебя, я чувствую через тебя, но не могу связаться с твоим разумом».

– Жаль, – вздохнул Коми. – Иначе бы я пришел сюда и показал отвратительному Дори, где орки зимуют!

Он свернул штору и затолкал ее в угол, Коми довольно небрежно относился к работе по дому и не видел в ней нужды, все равно ведь это не больше, чем иллюзия. Когда у Крепости будет достаточно магических сил, так она сможет и во дворец превратиться.

– А что этот мерзкий Дори украл? – спохватился Коми.

«Зеркальце любящих сердец, – проворчала Крепость, – он теперь может связаться с Кронией, если там есть кто-то, кто ему дорог».

Коми хохотнул.

– Тогда нам не о чем волноваться, он дорог только сам себе.

Коми был искренне уверен в своих словах, в его голове уже сформировался образ Дори, как злобного и самовлюбленного гремлина, которому доставляет радость лишать счастья других.

«А еще он испортил несколько вещей, – продолжила Крепость, – прежде, чем уйти».

– Мне не нравится, что он был здесь, – буркнул Коми. – Мы должны его поймать.

«Мы должны его убить», – продолжила Крепость.

Коми замахал руками.

– Нет-нет, это слишком… я подумал, что не стоит такого делать.

«Стоит, о великий маг. Подумай сам, если твой гадкий кузен Дори будет жить, то тебе никогда не знать ни покоя, ни отдыха. Его образ вечно будет терзать тебя, отнимать твои силы и приводить в ярость… направь же все свои силы на него, всю эту ненависть и все свое страдание. Избавь оба мира от Дори».

Коми задумался: он никогда не хотел доходить до убийства, но Крепость права: ему станет легче, если Дори исчезнет, прекратит сущестовать.

– Ну… может, – сказал он вслух.

«А еще, – как бы, между делом, отметила Крепость, – ко мне заявлялись дети рода людского».

– Проклятье, – схватился за голову Коми, – они ведь все поняли!

«В их рядах нет единства, – спокойно ответила Крепость, – если ты поторопишься, великий маг и мой господин, то успеешь отыскать их и рассказать свою версию».

– Что же мне им сказать? – Коми обвел вокруг себя рукой. – Что колдовские штуки просто ничего не значат?

«Ты недооцениваешь невежество людей в этих вопросах, – в голосе Крепости клокотала ярость, но Коми был уверен, что не он ее причина, а жители этого мира, – я изучала, как могла и что могла. Тебе достаточно будет назваться коллекционером или же заявить, что волшебные вещи собирали твои родители. Дети рода людского должны поверить тебе и принять этот ответ как истину».

– Если ты так уверена, то я попробую, – сказал ей Коми.

«Попробуй, но завтра утром, – подсказала Крепость, – сейчас они уже отправились домой, да и тебе стоит поспать».

Коми зевнул: ему действительно внезапно захотелось спать. Он закрыл окно и смел осколки от склянок в угол. Крепость проворчала что-то в его мыслях, но слишком неразборчиво, чтобы на это стоило обращать внимание.

Ночь прошла для него беспокойно: Коми мучили кошмары, в которых Дори раз за разом получал все, а потом хохотал над униженным кузеном. В этих снах у сына Солнечного Правителя отрастали рога, клыки и когти, но вся Крония продолжала его превозносить.

Коми не знал, что это Крепость присоединилась к его снам и насылает кошмары, чтобы его ненависть к Дори разгоралась ярче.

Утро выдалось солнечным, но Коми едва это заметил.

– Мне пора идти к детям, – сказал он.

Коми перекусил пресной лепешкой, которую предложила ему Крепость, и даже не заметил ее вкуса, увлеченный мыслями о мести Дори. Но при этом убийство другого гремлина все еще казалось ему чем-то слишком жутким. Хорошо, что сначала у него будут и другие дела.

«Возьми золотистый шар, поможет тебе отыскать детей, о великий маг», – сказала Крепость, Коми даже не удивился, что на полке появился артефакт о котором она говорила, он уже успел привыкнуть к подобному.

Шар помещался в ладони Коми и был тяжелым, будто внутри него лежала гиря. В перечерченной линиями золотистой поверхности начали мелькать образы.

– Что мне надо делать? – спросил Коми.

Крепость не отвечала, но среди картинок появилась полянка, на которой собрались все шестеро детей.

– Отлично, я знаю, где это, – кивнул Коми.

«Вперед, мой господин, я верю в твои таланты. После того как объяснишься с детьми рода людского, возвращайся, и мы обсудим стратегию».