Заговорили, слава богу, не вчетвером, а дали возможность высказаться самому старшему – седовласому мужчине со шрамом на подбородке и пятном старого ожога над правой бровью:
– Кто такой?
– Тарбак ап-Куеррес… – с достоинством представился маг.
– Использование Поводка ап-Сиггейра на гражданах Девяти Миров запрещено законом и карается лишением дара!
– На гра-жда-нах! – ничуть не испугавшись угрозы, прозвучавшей в голосе старшего из воинов, по слогам повторил Табаки. – Но Оллия – не гражданка Девяти Миров. Она – моя личная собственность! И для того чтобы в этом убедиться, тебе достаточно внимательно посмотреть на ее метку…
– Где ты ее взял?!
– Где взял – там больше нет.
– Я, кажется, спросил…
– Я тебе не вассал… – равнодушно пожал плечами ап-Куеррес. – Поэтому… у меня есть ОЧЕНЬ дорогой товар! Если он тебя интересует, задавай вопросы о НЕМ. Если нет – возвращайся туда, откуда приехал…
– Ты первак, а ведешь себя, как ильмень [109] … – фыркнул седовласый и… радикально сменил стиль разговора: – Ладно, давай перейдем к делу: говорят, ты просишь за эту девку аж десять золотых?!
– Она того стоит.
– О как! – восхитился воин, шлепнул по руке, подставленной белобрысым здоровяком с коротенькой и очень ухоженной бородкой, а потом задумчиво подергал себя за ус. – Интересно, а как ты это определил?
Табаки неторопливо подошел к Ольге и приказал открыть рот:
– Как тебе ее зубы?
Воин текуче переместился поближе к девушке и удивленно выгнул бровь:
– Неплохо…
Его друзья, шагнувшие следом, ограничились кивками.
– Теперь посмотри на ее руки… – бесцеремонно взяв Фролову за правую кисть, маг перевернул ее ладонью кверху и задержал в таком положении.
Седовласый подошел еще ближе, прикоснулся к основанию первых фаланг и удивленно прищурился:
– Она что, училась мечевому бою?
– Нет. Поднимала тяжести, чтобы мышцы выглядели красивее… – ничуть не удивившись такому вопросу, ответил Табаки.
Воин не понял, поэтому нахмурился:
– Какие мышцы?
– Повернись к нам спиной и встань на носки! – приказал маг, а когда Ольга выполнила его распоряжение, приподнял подол ее платья: – Как тебе ее икры?
– Хм…
– Все остальное тело – такое же плотное, подтянутое и красивое!
– Интересно…
– Интересно не только это: обрати внимание на ее ноги – на них нет ни одного волоска!
– Она что, чем-то болела?!
– Она совершенно здорова. А волос на ее теле нет потому, что в жилах этой девки течет кровь давно исчезнувшего, а потому малоизвестного рода Одвиниаров. Того самого, который упоминается в трактате Феттила ап-Саттервейла «Об особенностях Изначальных родов, силе их Дара и причинах, из-за которых их поглотила Вечность».
– Ты уверен?
Табаки оскорбленно фыркнул, затем попросил у одного из воинов нож и, подняв Ольгину руку, одним движением распорол платье под правой подмышкой:
– Видишь хоть один волосок?
– Нет!
– Так – везде…
– Квидд сказал, что у нее нет ни одной цертки… – подал голос белобрысый. – Это действительно так?
Маг подвел Фролову поближе к окну, заставил ее склонить голову и предложил убедиться самому. Естественно, не ему, а седовласому.
Тот попробовал. А когда не нашел, энергично шлепнул обеими ладонями по бедрам:
– Я хочу увидеть ее без одежды!
– Десять золотых – и она в твоем распоряжении.
– Я сказал «увидеть», а не «купить»!
– Поверь на слово: ее тело безупречно, кожа чиста, а слизистые здоровы…
– Я не привык верить на слово!
– Я – тоже. Поэтому давай сначала: я продаю очень дорогую и НЕВИННУЮ девку, которую НЕ ВИДЕЛ НИКТО, кроме меня и ее матери!
– И что с того?
– Скажи, ты бы потратил десять золотых за того, кого до тебя разглядывала и щупала сотня-другая досужих бездельников?
Воин побагровел, схватился за меч, а потом, услышав чье-то недовольное шипение, вдруг снял с пояса кошель и выложил на подоконник десять золотых монет:
– Уговорил, они твои! Теперь пусть раздевается!
– Э-э-э, нет! – покачал головой ап-Куеррес. – Она разденется только после того, как ты запечатлеешь на договорном кристалле и платежном обещании слепок своей ауры!
– Достаточно! – негромко выдохнул самый незаметный из четверки.
Табаки недоуменно выгнул бровь – мол, кто это тут еще раскомандовался, – вгляделся в переносицу черноволосого, чуть более худого и жилистого, чем его спутники, мужчины и, пожав плечами, снова повернулся к седовласому.
На губах проигнорированного воина заиграла довольная улыбка, а через миг воздух перед его лицом задрожал и явил всем окружающим истинный облик этого человека. В точности соответствующий рисунку из инфоблока и отличающийся от иллюзорного далеко не в лучшую сторону:
– Я – Уленмар ап-Риддерк! Беру эту девку для себя и даю слово, что если она действительно окажется невинной, заплачу присутствующему здесь Тарбаку ап-Куерресу десять золотых монет любым удобным ему способом!
Все это иллюзионист произнес громко, торжественно и предельно четко. Затем подошел к Ольге вплотную и принялся беззастенчиво разглядывать ее лицо.
Поймав его влажный, похотливый взгляд, девушка почувствовала, что ее сознание затапливает волна дикого, ни с чем не сравнимого бешенства. Поэтому опустила ресницы, вжала голову в плечи и на всякий случай сделала шаг назад, к окну.
– Куда ты? – насмешливо поинтересовался ап-Риддерк, потом, видимо, сообразил, что не услышал ответа от Табаки, и повернулся к нему:
– Маг, так каким будет твое слово?
Тот потер скулу под пустой глазницей и величественно кивнул:
– Условие приемлемо, и я, Тарбак ап-Куеррес, считаю договор заключенным!
– Замечательно! А теперь, когда мы договорились, ослабь Повод, прикажи девке раздеться и выйди в коридор…
…Любопытная мордочка питтита [110] появилась из черного отверстия норы совершенно бесшумно. Осторожно раздвинула тоненькие фиолетовые побеги девятилистника, шевельнула длинными антеннами усов, втянула в себя дрожащий от жары воздух и испуганно застыла. Еще бы: к привычным ароматам степного разнотравья примешивались острые запахи паленой кожи и свежей крови.