Я еще много чего успел сказать себе мысленно за те секунды, пока валялся на полу. В критические мгновения умение вести внутренний диалог, при этом обкладывая самого себя семиэтажными матюгами, есть навык весьма полезный. Будит ярость и придает сил, как если б кто-то очень неприятный тебя вот так по матушке обласкал. Профессиональные сталкеры шутят, мол, главное при этом самому себе в морду не дать и не самоубиться от ненависти к говорливому уроду. Ибо любой ловец удачи, военный или, например, охотник за артефактами, материться умеет весьма забористо, так, что гражданским и не снилось.
В общем, несмотря на адскую боль в груди, удалось мне притормозить ускользающее сознание, и даже перекат совершить получилось, когда над моей головой нависла тень…
В следующую секунду стальная нога со страшной силой вонзилась в то место, где я только что валялся, кроя себя последними словами. Вонзилась, проломила дощатый пол, рванулась назад – и застряла, зацепившись за что-то там, под полом.
– Держи, брат!
Я резко повернул голову на истошный крик.
И увидел жутковатую картину.
Одноглазый валялся на полу, придавленный сломанным столом, а в его гибком отростке, заменяющем руку, была зажата моя «Бритва». При этом правая конечность мутанта стремительно чернела, словно ее экстренно прожаривали снизу вверх невидимой газовой горелкой.
– Держи!!!
Одноглазый извернулся, дернулся из последних сил – и нож заскользил по полу вместе с оторвавшимся от тела мутанта куском черной, дымящейся плоти, обвившим его рукоятку. Одноглазый застонал и, по-видимому, вырубился от нереальной боли – потеря конечности это всегда очень неприятно, даже если у тебя тонкий, гибкий отросток вместо нормальной руки.
Разматывать кусок горелого мяса, обвившийся вокруг рукояти «Бритвы», мне было недосуг, так что я подхватил свой нож, погрузив пальцы в черное месиво. Костей в лапе одноглазого не было, одни плотные мышцы, как в осьминожьем щупальце. Даже если б время и было, размотать слои паленого мяса сразу не получится. Да и ладно. Главное, рукоять «Бритвы» прощупывается, а остальное – детали. В общем, схватил я свой нож правой, левую ладонь положил на толстый обух клинка поближе к гарде, чисто чтоб мое оружие в руке не провернулось, да и крутанулся всем телом, нанося круговой секущий удар по стальной ноге «скорпиона».
Лезвие вошло в броню со скрипом. Видимо, обманутый чужой мертвой плотью, обвившей рукоять, нож сомневался – хозяин им орудует или не пойми кто? Может, на всякий случай и ему конечности подпалить?
Но все же мои руки остались целы, а лезвие «Бритвы» относительно благополучно просекло ногу робота на три четверти, после чего я выдернул нож от греха подальше. Еще застрянет меж бронепластин, и снова я без оружия останусь. А мне терять любимый нож уже как-то поднадоело, хватит.
В общем, рубанул я – и откатился в сторону, закусив губу от боли в груди. Такое впечатление, что механическая тварь мне пару ребер сломала, чтоб ей провалиться. Хотя, не появись она, как знать, чем бы кончился наш с одноглазым голливудский пат со стволами, направленными друг на друга.
Между тем «скорпион» в очередной раз дернул застрявшей ногой, на этот раз всерьез решив освободить ее из плена.
И освободил.
Нога хрустнула в месте разреза, часть ее осталась торчать в полу, искря обрывками проводов. Робот же, не ожидавший такого поворота событий, по инерции завалился на бок, круша панцирем остатки стены и возмущенно вереща. Правда, лежать на боку ему сразу не понравилось, и он попытался перевернуться, суматошно суча лапами…
Но его подвел подгнивший пол. Доски подломились, не выдержав веса стальной махины, и «скорпион» оказался на спине, став похожим на обычного жука, не способного в таком положении перевернуться обратно.
Даже хвост не помог, который я наконец-то смог рассмотреть. Эдакая длинная сегментированная плеть, бестолково хлещущая по земле. А на кончике – ствол виднеется, калибром не менее тридцати миллиметров, запакованный в толстый чехол из бронепластин. Неплохой, кстати, замысел конструкторов. Автоматическая пушка на гибком приводе, способная стрелять абсолютно в любом направлении, и одновременно хлыст для проламывания стен, бортов легкобронированной техники и, разумеется, голов тех, кто привык прятаться за стенами и броней. При этом ствол пушки, запакованный в толстый стальной рукав, повредить практически нереально.
Однако чудо-хвост имел еще одну дополнительную функцию. Поняв, что перевернуться не получается, скорпион свернул его кольцом и сунул куда-то в район гипотетической задницы. Послышалось жужжание, после чего хвост вновь взметнулся вверх, но уже с длинным мечом на конце.
Понятно. Клинок, навинчиваемый на нарезы ствола, эдакое оружие последнего шанса, когда снарядов уже нет, клешни бесполезны, а обороняться как-то надо. Снаряды, кстати, наверное, уже давным-давно кончились, а меч «скорпион» берег, бережно таская в заднем проходе, чтоб не затупился и не сломался ненароком.
Но сейчас выбора у робота не было. Поэтому хвост его изогнулся кольцом в другую сторону, удар – и вот уже меч всажен в пол на всю длину, и монстр, получив дополнительную точку опоры, вот-вот перевернется обратно. И тогда большой вопрос, смогу ли я что-то противопоставить твари, которая уже в курсе насчет возможностей моего ножа. При наличии шести ног, потеря одной, конечно, трагедия. Но «скорпион» наверняка и на пяти бегать сможет, а одной клешни и меча, пусть даже затупленного, ему вполне хватит, чтоб разделаться со мной одним-единственным ударом.
Но случилось неожиданное.
К «скорпиону», прямо к его передней, головной части, откуда начинала расти ужасная клешня, смазанной тенью метнулась… Анья. Я хотел заорать, мол, что ты делаешь, остановись! Но из груди, изрядно помятой ударом робота, вырвался лишь сдавленный хрип. И сделать я тоже ничего не успевал. Девушка сейчас была намного быстрее меня. Впрочем, как я понимаю, не только сейчас. Я и предположить не мог, что она может так стремительно двигаться.
А она, грациозно увернувшись от удара клешни, проскользнула вперед, резким движением всунула ствол автомата куда-то меж налобных пластин и нажала на спуск.
Дело в том, что у «скорпиона» не было ярко выраженных глаз, рта, дыхательных ходов или каких-то других заметно уязвимых зон. Одна сплошная броня, как у башни танка, лишенной амбразур или каких-то других заметных отверстий. Отличное решение конструкторов. Куда ни сунься, везде броня, не подступиться. Тем не менее, любой биоробот вынужден питаться, стало быть, пасть у него должна быть по-любому. Даже если глаза ему заменяют какие-нибудь микрорецепторы, микровидеокамеры или еще какая-нибудь высокотехнологичная хрень, жратву ему куда-то пихать надо. Другое дело, что отыскать в головной части «скорпиона» ротовое отверстие было очень непросто – все сплошь прикрыто бронещитками. То есть, как говорится, надо точно знать, где оно расположено.
Анья знала точно.
Другое дело, что для мощного робота струя раскаленного свинца оказалась не фатальной. Неприятной, конечно, но не смертельной. Послышался скрежет. Автомат вырвало из рук девушки, и в следующее мгновение «скорпион» выплюнул ППС, ствол которого теперь был просто смятым, бесформенным куском металла.