Чудесно.
– Хочешь рассказать им, что мы сегодня обнаружили? – Ро смотрит на Тиму, запихивая в рот яблоко почти целиком. – После того, как они сбежали и бросили нас тут?
– Ро! – предостерегающе говорю я. – Тише.
Вряд ли Ро решится сказать что-либо в присутствии полковника Каталлуса. Здесь мы несвободны в разговоре. И он это знает.
Лукас таращится на Ро.
– Вообще-то, нет. – Тима кладет вилку – еда на ее тарелке нетронута.
Полковник Каталлус окидывает нас испепеляющим взглядом и устраивается за нашим столом, рядом с Лукасом.
– Слышал, Лукас, ты сегодня покидал территорию Посольства. – Полковник берет острый нож и втыкает его в кусок мяса, утопающий в бледной подливке. – И ты тоже, Долория. Хотя должен сказать, я был удивлен тем, что ты позволяешь себе такую же свободу, как мистер Амаре. Не имея такой же… следует сказать – защиты… как у него.
Угроза. Ну конечно.
Полковник ест, а я слышу, как чмокают его губы и постукивают зубы. Мне хочется посоветовать ему, чтобы он ел руками. Это выглядело бы более цивилизованно.
– Да, кстати, Лукас, ты обсуждал свое маленькое дневное приключение с Послом?
– А надо?
– И немедленно. Ты разве не получил ни одного из моих сообщений?
Лукас с усталым видом поднимает руку с кожаным браслетом:
– Как будто я мог осмелиться снять этот наручник! Вы бы тогда послали за мной целый взвод охраны.
Полковник Каталлус не улыбается. Его губы сжимаются в тонкую злобную линию.
– Она весь вечер пыталась поговорить с тобой.
– Забавно. Вы ведь нашли меня без труда.
– Лукас, прекрати!
– Я не доволен. Но я здесь, если я ей нужен. – Он сегодня так же раздражен, как Ро.
– Она сильно встревожена, и я понимаю ее. Не представляю, какая мать была бы рада слышать, что ее единственный сын сбежал в посольский город только для того, чтобы в него стреляли бунтовщики-грассы.
Кусок хлеба застревает у меня в горле. Это что, правда? В нас стреляли грассы?
Полковник Каталлус кивает в мою сторону. Но я его не интересую, сейчас – нет. Не так, как интересует Лукас.
Я снова изучаю медали и ленточки на мундире полковника. Сверкающие бронзовые крылышки на лацкане отражают свет.
Ро ставит на стол свою кружку:
– Это были не грассы.
Он смотрит на полковника Каталлуса, а тот отвечает яростным взглядом.
– Я рад, что у вас есть мы и что мы можем побеспокоиться о вашей безопасности, Фьюро. Именно поэтому я провожу вас в ваши комнаты, как только вы поедите. И никто не покинет свои помещения до тех пор, пока мы не разберемся окончательно в этом маленьком дневном происшествии. – Полковник улыбается нам холодной, как зима, улыбкой. – Понятно? Потому что я могу подобрать для вас несколько камер в тюрьме, если вам покажется, что там надежнее.
Тюрьма. Еще одна угроза.
С этими словами полковник Каталлус уходит, предоставляя нам сидеть, надувшись.
Тима складывает свою салфетку и кладет на стол перед собой:
– Ро, хочешь зайти в мою комнату после ужина? Уверена, никто не станет возражать, поскольку не только у нас здесь неприятности.
Ро замирает, не донеся до рта половинку печеной картофелины.
– Я? С тобой? Что я такого натворил?
– Ничего. Я подумала, мы могли бы немного поболтать, получше узнать друг друга. Поскольку нам сегодня пришлось так много времени провести вдвоем. – Тима пытается поиграть ресницами, но выглядит это так, словно ей в глаз попала соринка. – И добавлю, что подразумеваю кое-что большее, если ты еще не понял.
Она скрещивает ноги, и я вижу, что она сделала татуировку на лодыжках. Выглядит так, словно на ней надеты носки. Стежки ровные, каждый похож на маленькую скобку. Красное и белое, желтое и зеленое. Новая татуировка заставляет меня задуматься.
Тима сходит с ума?
Ро сдерживает смех.
– Ладно.
Он бы никогда не прикоснулся к ней, и у него на то свои причины. Но Лукас этого не знает, и я подозреваю, что Ро не возражает, чтобы тот предположил нечто эдакое.
– Тима… – начинает было Лукас.
Но она перебивает:
– Отлично. Идем. Можем поговорить. И я уже сказала, что возможно кое-что еще. Не разговоры. – Она встает.
– Сядь! – делает новую попытку Лукас.
Тима не подчиняется.
Ро переводит взгляд с меня на Тиму:
– Конечно. Мы вполне можем поговорить. Мне это нравится. – Он усмехается и тоже встает, сминая свою салфетку и позволяя ей упасть прямо на тарелку.
Я качаю головой. На лице Лукаса – отвращение.
– Послушай, Тима… Я же сказал, мне очень жаль.
Тима не обращает на него внимания. Они с Ро покидают столовую.
– Ну? – спрашиваю я Лукаса.
– Что – ну? – пожимает он плечами.
– Мы должны пойти за ними.
– Я так и подумал. Док?
– Да, Лукас?
– Запри личную комнату Тимы. Сделаешь? Боюсь, я там оставил кое-что токсичное, и мне необходимо ее предупредить. – Лукас вздыхает, а я стараюсь сдержать улыбку.
– Начинаю сканирование комнаты на предмет токсинов.
– Нет-нет. Док, там нет ничего такого, что можно обнаружить сканированием. Это… Это другой тип яда. Нечто новое. Незаметное. – Губы Лукаса дергаются, и я начинаю думать, что он ужасно веселится.
– Понимаю. Лукас, есть ли у этого яда название? Мне нужно внести его в каталог и в краткое руководство справочной системы Посольства.
– Да. Он называется… Amici Nex. – Лукас смотрит на меня, приподняв одну бровь. – И это настоящая заноза в заднице.
Снова звучит голос Дока:
– Я понимаю. Смерть Друга. Странное название, не так ли? Не похоже на все прочие. Oleandrin. Nerine. Nitriles. Isocyanides. Methanidiol.
– Знаю. Но он действительно не похож на все остальное. Он тебя достает тогда, когда ты меньше всего ожидаешь, и определенно смертелен.
Тишина. Потом из решетки доносится голос Дока:
– Дверь заперта. Я наложил на вход десятый уровень защиты по общей классификации. Желаешь ли ты, чтобы я предупредил Тимору?
– Нет, я сам. Спасибо, Док. Ты настоящий спасатель.
– Учитывая природную чувствительность Тиморы к опасным воздействиям, я понимаю, тебя это должно огорчить. Прошу, Лукас, приступи к предупреждению.
– Я это и делаю. – Лукас встает и кивает мне: – Идешь?