Владелец дома вместе с двумя своими охранниками трагически погиб через два дня после случившегося, найти убийцу так и не смогли, так что на сегодняшний день неприятную историю знали только двое — я и Крот, которому я передала оригинал видеозаписи, но не забыла сообщить, что копию оставила себе на всякий случай. Крот уничтожил свой экземпляр немедленно и поклялся, что разорвет меня на части, если я хоть словом обмолвлюсь о той истории. Он очень трепетно охранял свою тайну и ужасно боялся, что она просочится в народ. Я и не собиралась порочить имя такого «славного парня», но потрясти его как липку и узнать всю необходимую информацию, используя мелкий шантаж, собиралась.
Мы вышли на улицу, Крот сразу закурил.
— Что Мазепа хочет от завода керамической плитки? — Я сразу перешла к делу.
— Опа, — усмехнулся Крот, — даже ты в курсе?
— В курсе чего?
— Что Мазепа неравнодушен к этому заводу.
— Так что он хочет? — повторила я свой вопрос.
— А кто его знает. — Крот сплюнул. — Мы сами в непонятках. Даже Болт в шоке, недавно стрелку нам забивал, пытался вникнуть в суть дела.
Болт крышует немалую часть города, хотя по объему владений он сильно уступает Мазепе.
— Ты что, хочешь сказать, что Мазепа по собственной инициативе за завод взялся и ни с кем не посоветовался?
— Да не знаю я, это он с московскими что-то мутит.
— Ох, мудришь ты, Крот. Недоговариваешь. — Прищурившись, я внимательно посмотрела на него.
— Да кто я такой, чтоб Мазепа мне о планах своих рассказывал? — начал оправдываться Крот. — Я простой водила.
— Как помочь надо, так сразу простой водила, а как козырнуть своими связями, так ты сразу правая рука самого Мазепы, — усмехнулась я.
— Да пошла ты, — отмахнулся Крот и отвернулся.
— Что ребята ваши говорят по этому поводу?
— Думают, хочет он завод к рукам прибрать, пока там какие-то неурядицы творятся, то ли обанкротился завод, то ли хозяин его под статью попал и скоро места лишится по-любому. Короче, Мазепа хочет завод заполучить и владеть единолично. Но это мы так думаем, что там на самом деле творится, я не знаю. — Говорил он убедительно.
— Да, плохая из тебя правая рука босса.
— Я обыкновенный водила, — повторил Крот.
— Ты обыкновенная шестерка, — ответила я пренебрежительно.
— Да пошла ты.
— Ладно, свободен, Кротик-енотик.
— Послушай, ты, — Крот осмелел, когда понял, что больше не нужен мне, — если только вякнешь…
— Не бойся, пока вякать не буду, ты мне еще пригодишься.
Кротов вернулся в «Купидон», изрыгая ругательства в мой адрес, а я пошла искать транспорт, чтоб добраться обратно до Ложкино. На всякий случай, чтоб проверить наличие «хвоста», я сменила пару попуток. На одной уехала в противоположную от Ложкино сторону, а уже на второй — к месту назначения, узенькой тропиночке на обочине трассы. Водитель очень удивился, что я выхожу посреди леса, но лишних вопросов задавать не стал. Я же спокойно пошла к даче.
Мне необходимо было немного поспать, последние два дня выдались весьма напряженные, а впереди было много работы. Причем направление работы было сильно затуманено, и в этом тумане надо было не только найти правильный путь, но еще не наткнуться на неожиданные препятствия.
Утро следующего дня мне пришлось потратить на примитивное занятие, называемое добыча пищи. Все запасы, которые имелись в доме, Лапины поглотили, и теперь самый беспокойный из Лапиных, то есть Анатолий, мучился от голода и грозился, что сам пойдет добывать себе провиант. Я едва сдержала его порывы и пообещала, что через полчаса привезу скромный паек. Анатолий настоятельно требовал привезти две, а лучше три бутылки водки, я поначалу настойчиво отказывалась, но, глядя на его растерянный и агрессивный вид, решила, что пара рюмок водки вернут ему здравый смысл, и согласилась привезти одну маленькую бутылочку.
В магазин, который находился в паре километров от нашего дачного поселка, я решила доехать на машине соседей, то есть на «шестерке». Машина эта всю ночь простояла в нашем дворе, потому как я понятия не имела, каким именно соседям принадлежит автотранспорт. Тем, что справа, или тем, что слева. Оба дома пустовали всю ночь, и я надеялась, что в течение получаса хозяева синей «шестерки» не объявятся.
В поселковом магазине было безлюдно. Скучающая продавщица, дама солидная, с огромной прической, делающей ее как минимум на двадцать сантиметров выше, не обратила на меня никакого внимания. Она удобно устроилась за прилавком, щелкая пультом телевизора. Маленький черно-белый телевизор стоял в подсобке, но со стороны прилавка его очень хорошо было видно.
— Жители дачного поселка Коты в панике, — утверждал ведущий криминальной передачи, — они требуют от властей немедленного наведения порядка, укрепления блокпостов и увеличения штата охранников. — Сообщение ведущего сменилось рекламой.
— Что там случилось в дачном поселке Коты? — поинтересовалась я у продавщицы.
— Криминальные разборки у них. Сначала в лесу стреляли, а потом в дома вламывались, искали кого-то. — Продавщица вкратце доложила мне обстановку в поселке Коты.
Я сразу поняла, что искали там нас. Коты — единственный жилой микрорайон в той округе, где мы со старым разведчиком подстрелили двух парней с иномарки. Наверное, кто-то решил, что скрыться в дачном поселке — самый грамотный ход для нас.
Я купила кое-что из еды, запасов сделала побольше, чтоб дня на три хватило, и поспешила обратно на дачу, пока Лапины опять не затеяли выяснение отношений.
Бутылке водки Анатолий обрадовался гораздо больше, чем палке «Докторской» колбасы. Его неудержимый голод, о котором он так рьяно говорил полчаса назад, вмиг куда-то испарился, осталась только страшная жажда по успокоительному, по водке.
— Зря вы купили ему это, — упрекнул меня Сергей Сергеевич.
— Ему надо немного расслабиться. В таком состоянии он опасен сам для себя. Водка поможет ему немного прийти в себя.
— Вы ведь не знаете, каким он станет после этой бутылки.
— А каким он станет? Буйным? Так я быстро его усмирю. — Я сжала кулак и потерла его ладонью левой руки, улыбаясь.
Старик ничего не ответил, он развернулся и ушел в соседнюю комнату.
Я полдня ждала звонка от Каменева. Звонить ему не имело смысла, потому что он всегда сам отзванивался, когда находил нужную информацию. Если не звонит, значит, нечего ему мне сообщить. И я терпеливо ждала. Анатолий, откушав полбутылки водки, предался самому безобидному отдыху — сну, а старик листал какую-то книгу, сидя перед телевизором.
Во второй половине дня Анатолий начал бунтовать.
— Я не могу всю жизнь сидеть на этой противной даче! Почему вы ничего не делаете? — высказывал он мне свои претензии.