— Твои зубы успокаиваются, боль постепенно уходит, становится всё тише. Садись. Закрой глаза. Ты чувствуешь, что боль совершенно ушла.
И как удар:
«Но не совсем! Она вернётся и будет сильнее, во много крат сильнее!..»
«Нет-нет, погоди! Кто ты? Посланец Аллаха или шайтан?»
«Тебе не всё ли равно? Ты готовил беду для людей и должен за это ответить. Иначе я обреку тебя на муки, от которых таблетки не спасут».
«Я давал клятву! На Коране!»
«Ты давал её людям. А я не человек».
Володя перегибал палку, стращал. Но человек, вырванный из привычной среды обитания, помещённый в узилище, находится в стрессовом состоянии и не может адекватно мыслить.
И его расчёт оправдался: после некоторого молчания подозреваемый сдался.
«Я внимаю», — напомнил Володя.
«Снаряды химические, украдены со складов давно, ещё в девяностые годы. Они просто ждут своего часа».
«Хвалю! И где они?»
«В полусотне километров от Питера, в деревне Боровое».
«Уже лучше! У кого?»
«Не знаю. Дом снимает наш человек, снаряды у него».
«Я тебе не верю. Как это ты не знаешь фамилию человека?»
«Он лично знаком с руководителем. Документы липовые, какой смысл мне их запоминать? Сегодня он Петров, а завтра — Сидоров».
«Резонно. Где руководитель?»
«В городе».
«Где живёт?»
«Не знаю. Я видел его фото. Он должен был прийти на встречу, назначенную на вчерашний день».
Володя всё запоминал — он боялся нарушить едва завязавшийся контакт стуком клавиш.
«Другой день встречи есть — на всякий случай?»
«Я должен позвонить с мобильного, и мне скажут запасной день».
«Молодец! Где должны быть заложены снаряды?»
«За этим меня сюда и прислали. Я подрывник, я должен сам выбрать места, где бывает больше всего людей».
«Как должны быть подорваны снаряды?»
«Дистанционно, с помощью мобильного телефона».
Подозреваемый вдруг схватился за голову, захрипел и упал со стула.
Володя наклонился к нему: фигурант был без сознания, зрачки расширены. Видимо, его мозг не выдержал напряжения.
— Врача с лекарствами, быстро! — крикнул Володя.
Сам он сделать ничего не мог: ни аппарата для измерения давления, ни лекарственных препаратов, ни шприцев у него при себе не было. Он же пришёл сюда для допроса, а не для оказания медицинской помощи.
Оперативник стал названивать по внутреннему телефону, а Володя приложил пальцы к сонной артерии на шее фигуранта. Пульс был очень слабый. Чёрт! Как не вовремя! Или у фигуранта были болезни, скажем, гипертоническая, и во время сеанса телепатии и приступа зубной боли у него случился гипертонический криз?
Фигурант задёргался и затих. Зрачки его на свет не реагировали, дыхания не было, пульс не определялся. Клиническая смерть.
Володя встал перед упавшим на колени и стал делать непрямой массаж сердца.
В дверь быстрым шагом вошёл врач в белом халате и с чемоданчиком для экстренной помощи.
— Интубируй и вентилируй! — приказал Володя.
Для профессионала слова были понятными.
Но врач отрицательно покрутил головой и показал пальцем: из ушей подозреваемого каплями сочилась кровь. Кровоизлияние в мозг, откачивать бесполезно.
Володя поднялся с колен, и в этот момент в комнату вошёл Толкачёв.
— Берите ноутбук — и ко мне в кабинет.
Когда Володя появился в кабинете, он показал ему на стол:
— Садитесь и постарайтесь воспроизвести всё дословно. Я наблюдал за фигурантом и вами. Какой-то контакт у вас был, но ноутбуком вы не воспользовались. Почему?
— Боялся, что стук клавиш нарушит этот контакт.
— Резонно.
Текст Володя набил быстро, прочитал, добавил пару слов в середине. Закрыв глаза, он постарался вспомнить всё дословно и занёс в текст ещё одно слово.
— Вроде всё.
— Вроде или всё?
— Не придирайтесь к словам. Всё.
Толкачёв сам уселся за стол, развернул к себе ноутбук, прочитал раз, другой. Потом подсоединил принтер и распечатал текст.
— Очень важные сведения! Жаль, что фигурант умер, не до конца выдоили его.
Володя пожал плечами — он сделал всё, что мог. В конце концов он врач, а не профессионал телепатии.
Толкачёв стремительно вышел из кабинета, держа в руках распечатанные листы.
Фигурант умер, и по идее работа Володи в здании ФСБ закончилась. Но он был парнем обязательным, а команды быть свободным ему не поступало. Тем более из здания без пропуска или сопровождающего сотрудника не выйти, у выхода охрана.
Он походил по кабинету, посмотрел в окно.
Ждать пришлось долго, около часа. Наконец зашёл подполковник:
— Молодец. Начальство ознакомилось с текстом, хорошая работа.
— Если покойник не соврал.
— А мог?
— Кто его знает?
— Проверять всё равно будем, как и снаряды искать. Химические — кто бы ожидал? Из Вольска? В девяностые в стране бардак был, но украсть такие снаряды даже тогда было невозможно.
— Но ведь украли же как-то? Или купили?
— Теперь уже неважно. Если найдём, по маркировке установим, какой завод, когда выпустил их и на какие склады отправил. А дальше уже дело военной контрразведки дыры искать, через которые снаряды с базы хранения исчезли.
— Насколько это серьёзно?
— Более чем! Многомиллионный город эвакуировать невозможно, есть предприятия непрерывного цикла. Для людей и экономики ущерб может быть значительный, всё зависит от начинки.
Володя проходил в институте военную кафедру, был офицером запаса и знал, что начинка таких снарядов может быть разной — от иприта и люизита, допотопных, ещё довоенной разработки газов, но тем не менее грозных, до современных бинарных. Отсюда разный радиус поражения. Но если их разместить в людных местах, в разных точках города, эффект может быть ужасающим.
Володя осознавал, что помог спецслужбе, дал наводку. Но он и тревожился. Не о любовнике жены речь, на кону сотни, а может быть, и тысячи жизней. Подтвердятся ли его сведения? Если нет, позору будет много.
В кабинет вошёл незнакомый сотрудник:
— Товарищ подполковник, разрешите доложить.
— Докладывай.
Сотрудник покосился на Володю, но Толкачёв кивнул — можно, мол.
— Мы взяли радиус от города в шестьдесят километров, с запасом. С названием «Боровая» нашлось четыре объекта: две деревни, садоводческое товарищество и жилой комплекс — вроде посёлка коттеджного типа.