— Простите?
— Проще говоря, присвоить вам офицерское звание. Аттестованный сотрудник получает большее денежное довольствие.
— Ха! Деньгами соблазнить хотите?
— Мы же знаем, сколько вы получаете. С вашей головой и руками — несоразмерно мало.
— Мало, — вздохнул Володя. — Но я сам выбрал эту дорогу и клятву Гиппократа давал. А главное — она мне нравится, чёрт побери.
— Вы отказываетесь? Не торопитесь, обдумайте всё, что услышали, взвесьте. Номера телефонов полковника Толкачёва и майора Гнибеды вам известны. Мы, кстати, тоже не торопимся, но и повторять приглашение не станем.
— Спасибо за честь. Я могу быть свободным?
— Да, конечно.
Володя вышел из управления, обернулся. Громадное здание. Многие люди, особенно те, кто в возрасте, до сих пор смотрят на него со страхом: слишком тягостные воспоминания о прошлом оно навевает.
На такси Володя добрался до дома. Ему хотелось скинуть костюм и ненавистный галстук, а ещё непонятно было, во сколько оценили его радение? На ощупь конверт был не очень толстым, но, открыв его, Володя увидел пятитысячные купюры. А пересчитав их, приятно удивился: премия превышала его потери в зарплате за оба отпуска без содержания, вечерние и ночные бдения — она превышала три его месячные зарплаты. Приятно, когда твой труд так ценят. В голове даже мелькнуло: а не согласиться ли на службу в ФСБ? Он поколебался немного: по нынешней жизни деньги значили много, они давали свободу выбора. Но, взвесив всё — на одной части невидимых весов служба в ФСБ, а на другой — любимая профессия, — Володя решил не изменять служению Гиппократу. Он сам десять лет назад выбрал свою судьбу и круто менять её не видел смысла.
После перипетий со спецслужбой он втянулся в работу. Его необычные способности обострились, а может быть, уже появился наработанный опыт. Но способности здорово помогали. Диагнозы, даже сложным больным, поступавшим в отделение, он стал ставить быстро и безошибочно. Медицина — не механика или электроника, и невозможно подключить диагностический разъём и точно указать неисправность какого-нибудь, пусть даже и сложного механизма. Медицина — это сплав знаний, опыта, искусства врачевания, даже интуиции. Конечно, современная аппаратура вроде компьютерных томографов, магнитно-резонансных томографов, мощных лабораторий здорово помогает, но она может далеко не всё, решающее слово остаётся за врачом. Органы человека по сложности и способности к саморегуляции, восстановлению во многом превосходят самый технически сложный аппарат. И течение болезни может быть нестандартным, не укладывающимся в клинические рамки, тем более что картину зачастую напрочь смазывает самолечение, наличие одновременно нескольких болезней в одном органе, скажем, камень в воспалённой почке.
Зачастую Володя ухитрялся ставить диагноз раньше, чем это удавалось сделать современной аппаратуре. Сначала на эту его особенность обратил внимание заведующий хирургическим отделением Виктор Кузьмич, а потом — и профессора кафедры. Как-то после корпоративной вечеринки сотрудников отделения слегка хмельной заведующий спросил:
— Володя, как это у тебя получается?
— Вы о чём, Виктор Кузьмич?
— Не придуривайся. У тебя диагнозы при поступлении, после первичного осмотра, всегда совпадают с диагнозом при выписке.
— Понятия не имею.
— Вот у меня опыта больше, работаю в клинике двадцать лет, а и у меня ошибки бывают. Понятно, поправляю по ходу. Ты верующий? — неожиданно спросил он.
— Крещён, в храмы захожу иногда, но без фанатизма.
— Ну да, крестик у тебя я видел, так и я хожу в церковь. Неужели Господь тебя как-то отметил?
— Разве мне дано знать?
— Ну да, верно.
Володя знал, что в трезвом состоянии заведующий никогда не начал бы такой разговор. Но он начал замечать — завидуют ему коллеги. Дежурства стали по праздникам ставить, хотя было неписаное правило — дежурить в такие дни по очереди. И выходило, что способности его пациентам помогали, а отношениям с коллегами мешали. Пожалуй, только ординатор Лёшка не изменил своего отношения к Володе, был так же приветлив и иногда, в сложных случаях, советовался. Однажды он пригласил Володю к себе на день рождения.
— Дома отметим, скромно, будут несколько близких приятелей. День рождения в четверг, но отмечать будем в пятницу. А в субботу отоспаться можно.
— Годится. Ты извини, Лёш, но что тебе подарить — деньги или что-то полезное? Ты лучше сразу скажи, не хочу, чтобы мой подарок тебе по сердцу не пришёлся, пылился в углу.
— Как хочешь, — ответил Лёшка, а сам подумал: «Планшетник хочу. Пусть бы деньгами дал. Если каждый из гостей деньги подарит, пожалуй, куплю».
Володя мысли его прочитал.
— Значит, в пятницу, в семь вечера, — напомнил Лёшка.
В пятницу после работы Володя поехал домой, принял душ, побрызгался своим любимым одеколоном. Подумав, надел костюм и галстук. Только рубашку под костюм выбрал не белую, а кремовую. Белая — слишком официальная, а в свитере — повседневно, не комильфо. Положил в карман конверт с деньгами и открытку с собственноручно сочинённым четверостишием.
Гостей оказалось десять человек, не считая Лёшку, его жену и Володю.
Расселись в гостиной. Получилось тесновато, но атмосфера сразу сложилась уютная и доброжелательная. И то сказать, пришли поздравить хозяина не чужие ему люди. А уж как выпили немного да утолили закусками первый голод, так и вовсе хорошо стало.
Рядом с Володей на соседнем стуле оказалась девушка, и, когда в перерыве между тостами зазвучала музыка, Володя пригласил её на танец.
Почти все гости пришли семейными парами, только Володя и Оксана были одинокими. У Володи даже мысль мелькнула: а не подстроил ли ему Лёшка или жена его это соседство? Впрочем, это его ни к чему не обязывало.
Лёшка любил французскую эстраду, что ныне редкость. Чаще крутят песни англоязычные, а зря. Французы знают толк в любви, и песни настраивают на любовный лад. Самому Володе нравилась эстрада итальянская. Он был в этом консервативен, не хотел быть толпой.
Мелодия медленно пошла, он положил Оксане руку на талию. Давненько он вот так не танцевал, с год, наверное.
Оксана двигалась уверенно и танцевала с удовольствием. Прочесть её мысли Володя не пытался, сейчас это могло выглядеть, как если бы он в замочную скважину подсматривал за чужой жизнью. Однако это получилось само, когда она прислонилась к нему и почти положила голову на его плечо.
«Мальчишечка неплохой, не наглый. Вера, жена Лёшкина, сказала, что не женат он и хирург хороший. Интересно, у него девушка есть? Вот бы знакомство продолжить, момент подходящий. Если он провожать меня пойдёт, значит, я ему небезразлична. Двадцать шесть лет мне, а до сих пор не замужем. А в моём возрасте быть одной неприлично, другие уже ребёнком, а то и двумя обзавелись. Только где с мужчиной познакомиться? В ночные клубы ходить не хочу, а на работе это невозможно. Коллектив женский, одни тётки-сплетницы. Мужчины в музыкальной школе не держатся, зарплата маленькая».