Мартьянов увидел, как алчно блеснули глаза разбойников.
Червь был старшим и начал распихивать добычу по карманам. Буре хотелось большего для себя, ведь значительную часть добычи заберёт себе пахан. Он подступился к хозяину:
— Не всё отдал! Жизнь не дорога!
Бура вытащил из кармана нож с выкидным лезвием и нажал стопор. Со щелчком выскочило лезвие.
— Сейчас глаз выколю, падла! Доставай заначки!
В этот момент бойцы спецназа уже перемахнули через забор, тихо поднялись на крыльцо и открыли дверь. Стал слышен разговор между грабителями и хозяином.
Двое силовиков ворвались через коротенький коридор в комнату. В чёрной униформе, в касках-сферах с забралом, с автоматами «Вал», они производили устрашающее впечатление.
— Всем на пол, лицом вниз! Полиция!
Полицейскими они не были, но грабителям ни к чему знать, что хозяином интересуется ФСБ.
Мартьянов появлению полиции обрадовался и рухнул на пол, как и Червь. Бура на секунду замешкался и тут же получил прикладом в зубы. Нож из его руки выпал, и силовик отбросил его ногой в сторону. Бура схватился рукой за разбитый рот и тут же получил от силовика удар ногой по коленке. Он взвыл от боли и упал, проклиная свою судьбу. Он не так давно вышел из колонии и, чтобы хватило на жратву, промышлял мелкими кражами. И вот снова влип — грабёж, да не простой, а вооружённый. И «пальчики» на рукоятке ножа его, стало быть, новый срок, и немалый.
— Документы! — потребовал силовик.
— Документы в серванте, мне встать надо. Я хозяин.
— Вставайте, показывайте.
Мартьянов встал и не удержался, пнул ногой Бурду в бок. Достав паспорт, он отдал его силовику.
— Как вовремя вы подоспели! — зачастил он. — Вот этот зарезать меня хотел, хотя все ценности я отдал по их требованию.
Силовик пролистал паспорт и сунул его в свой нагрудный карман.
— Э, а паспорт? — Мартьянову явно не хотелось расставаться с документами.
— Вам надо написать заявление о разбойном нападении. Садитесь и пишите.
— А без этого можно?
— Можно, но тогда мы этих двух субчиков отпустим. И не факт, что они не посетят вас завтра. Нас же может рядом не оказаться. А будет заявление — заведут уголовное дело о вооружённом ограблении, причём коллективное, с предварительной подготовкой. Лет по десять получат, учитывая, что они рецидивисты.
— Э, начальник, у меня предыдущая судимость уже снята, — подал голос Червь.
Буре стало нехорошо. С ножом был он, и «паровозом» в суде тоже пойдёт он.
Встречаться ещё раз с налётчиками Мартьянову не хотелось. Вздыхая, он уселся за стол и стал писать заявление.
Вошёл Пётр.
— Как у вас?
— Вооружённый разбой. Надо вещдок упаковать. — Силовик показал на нож, валявшийся в углу.
— Понятых только приглашу.
Одним из понятых взяли соседа Дмитрия, который был ошарашен ограблением, вторым пошёл Володя. Официально в списках ФСБ он не числился и потому мог быть понятым.
Нож уложили в пластиковый пакет и опечатали. Понятые расписались в протоколе, силовики по команде Петра надели на разбойников наручники и обыскали. Карманы задержанных были девственно пусты: идя на дело, опытные уголовники предварительно вытащили из них всё, что в случае провала могло бы способствовать их идентификации. Их увели в микроавтобус.
Мартьянов таращил глаза на Володю, но сказать ничего не решался: всё-таки познакомились они в «обезьяннике», и теперь хозяину дома не хотелось афишировать этот факт, свидетельствующий не в его пользу.
Вместо ушедших с разбойниками силовиков в дом вошли двое других.
Пётр дождался, пока хозяин допишет заявление, забрал лист, прочитал.
— Сгодится.
Мартьянов шумно выдохнул. Он, хоть и был жуликом и полицию не любил и боялся, сейчас был благодарен, что силовики прибыли вовремя, может быть, впервые в жизни.
— Гражданин Мартьянов, мы ещё не закончили. Вы не хотите добровольно выдать ценности, полученные вами незаконно?
— Всё здесь, перед вами. — Мартьянов показал на деньги и золотые изделия, лежавшие на столе.
Пётр поморщился:
— Мартьянов, вы знаете, о чём идёт речь, не ломайте комедию.
В глазах Мартьянова промелькнул страх.
— Нет у меня никаких ценностей, клянусь своим здоровьем. Можете искать.
— Поищем.
Пётр провел беглый осмотр дома, но ни тайников, ни ценностей, ничего противозаконного — оружия, наркотиков — обнаружено не было.
Мартьянов при обыске вёл себя спокойно, даже безучастно. Но когда Пётр предложил выйти на улицу, чтобы осмотреть двор и постройки, он возмутился:
— Меня обыскали, дом! Вы же сами видите, нет ничего!
— И всё-таки я настаиваю.
Пётр при свете фонаря осмотрел сарай, подошёл к собачьей будке.
Цербер нагло дрых, даже всхрапывал. Мартьянов от злости пнул пса, но тот никак не отреагировал на пинок, даже не пошевелился. Видимо, доза снотворного была велика.
— Предлагаю ещё раз добровольно выдать контрабанду, зачтётся, — предложил Пётр.
— Нечего мне выдавать, я чист перед законом.
Пётр посветил фонарём в будку: на подстилке были разбросаны клочья собачьей шерсти, пахло псиной. Он поднял луч фонаря вверх и заметил, что под крышей будки была ниша, там что-то лежало. Пётр протянул руку и нащупал какой-то предмет. Зацепив его пальцами, он вытащил этот предмет.
— Обращаю внимание понятых — мною из тайника извлечён предмет.
Сосед Дмитрий уставился на небольшую пластиковую коробку из-под лекарств.
Володя стоял рядом с Мартьяновым — мысли того лихорадочно метались.
«Тайник! Я же был уверен, что они в собачью будку не полезут! Такое ощущение, что в будке «следак» искал целенаправленно, а в доме — для проформы. Никто, ни одна душа не знала о тайнике! Я всегда делал закладки вечером. Пёс был спокоен, посторонних рядом не было. Что произошло? Курьера взяли, и он меня сдал? Но он не знал, где я храню камни! Что за невезение! В один и тот же вечер — грабёж и этот, с обыском. А может, и не грабёж это был, а подстава? Повод, чтобы проникнуть в мой дом без ордера? Буду всё отрицать. Коробка не моя, и что в ней, не знаю».
Хриплым, враз осевшим голосом Мартьянов сказал:
— Я в первый раз вижу эту коробку! Мне её подбросили.
— Кто? Собака никого не подпустит к будке! — возразил Пётр.
— Ага, вон она валяется без чувств! Её явно отравили. Может, разбойники!
— Отравить собаку они могли, но зачем им подбрасывать вам коробку?