Кайзер позвонил в колокольчик. В салон вошел лакей.
— Два бокала шампанского, — сказал ему кайзер. А когда лакей через пару минут на серебряном подносе подал императору и его морскому министру по бокалу шипящего и искрящегося вина, Вильгельм провозгласил тост: — За то, чтобы наша поездка в Петербург оказалась удачной! Прозит!
3 МАРТА (18 ФЕВРАЛЯ) 1904 ГОДА, ВЕЧЕР.
ВОСТОЧНО-КИТАЙСКОЕ МОРЕ.
СКР «СМЕТЛИВЫЙ».
Великая княгиня Ольга Александровна.
«Сметливый» шел на юг, к Тайваньскому проливу. Именно оттуда на север двигались судно-ловушка «Марокканка» и британский крейсер «Тэлбот». Следом за ними невидимой тенью кралась АПЛ «Северодвинск», при каждой возможности рассматривая и изучая их через свою мощную оптику. Высотный разведчик, пролетая в заоблачных далях, сделал несколько снимков британских кораблей камерой с высоким разрешением. Потом эти снимки внимательно разглядывали в разведотделе «Кузнецова». В эту экологически чистую эпоху незамутненной атмосферы кадры выходили лучше некуда. Если бы кто-нибудь догадался положить на палубу одного из кораблей автомобильный номер, то при расшифровке снимка его можно было бы легко прочитать.
Даже те отрывочные сведения, которые русское командование сумело получить из этих разведданных, говорили о том, что провокация англичанами задумана дерзко, цинично и подло. Спасибо безвестному германскому камраду, который первым забил тревогу.
Нельзя сказать, что на «Сметливом» царило шапкозакидательское настроение. Совсем нет, бойцы старшего лейтенанта Никитина усиленно тренировались, а капитан 2-го ранга Гостев приказал перед операцией раздать команде закрепленные за матросами акээсы и заблаговременно провести несколько учений по отражению попыток захвата корабля. Моряки — это, конечно, не тренированные спецы, но, подкрепленные морпехами, сумеют за себя постоять.
Впрочем, далеко не все в это время занимались подготовкой к отражению грядущей угрозы. В который раз Ольга прокляла себя за идиотский порыв пойти в этот поход на «Сметливом» в поисках приключений. Не думайте, что из-за опасности погибнуть или попасть в британский плен. Причина была в другом. Несмотря на все ее усилия, предмет ее сердца был с ней ровно-дружелюбным. И не выказывал никаких признаков влюбленности или, упаси боже, буйной страсти.
«Неужели я так дурна?!» — думала Ольга, вглядываясь в свое отражение в зеркале. Курносый нос пимпочкой, чуть раскосое плоское лицо, вьющиеся полукольцами рыжеватые волосы… Заперев дверь каюты на щеколду, великая княгиня стала рывками сдирать с себя одежду. Раздевшись догола, она пристально вгляделась в свое отражение. «Баба, воистину крестьянская баба — широкие плечи, довольно высокая грудь, впалый живот, широкие бедра и рыжеватый пух между… ой, стыдоба-то какая!» Упав на узкую койку и закрыв голову руками, она зарыдала.
Сказать честно, такая внешность досталась Ольге не от каких-то мифических мужиков. Последним русским предком по мужской линии у нее был император Петр Великий, от дочери которого, Анны, выданной замуж в Голштинию, и произошел царь-уродец Петр III. А уж от него пошли все нынешние Романовы. Именно он был курносым кучерявым шатеном. На него был похож его единственный сын Павел I, доказывая, что Сергей Салтыков там и рядом не стоял. А уж на Павле I семейное древо Романовых распустилось пышным цветом.
Так вот, в истории дома Романовых, начиная с Петра Великого, который развелся со своей русской женой Евдокией Лопухиной и женился на ливонской пленнице Марте Скавронской, и до Николая II, ни один цесаревич не брал себе супругу из русских девушек. Их невестами и женами в основном становились принцессы германских владетельных домов, исповедующих протестантизм. Строго говоря, русскими по крови ни Николай II, ни великая княгиня Ольга, ни великий князь Михаил не были. Но мы, русские, такой народ, у которого национальную принадлежность определяет не кровь, а дух. У нас даже крещеный эфиоп Абрам Ганнибал может стать русским, и дать начало славной династии верных сынов России.
Как следует выплакавшись, Ольга оделась, напудрилась, чтоб скрыть следы слез, и вышла на палубу. А там со стороны китайского берега, чуть виднеющегося темной полоской на горизонте, вовсю пылал багровый зимний закат.
Заметно потеплело, было градусов семнадцать по Цельсию — как-никак корабль все-таки шел на юг. Настроение Ольги немного улучшилось, и она, подойдя к борту и опершись на леера, стала наблюдать, как огромное багровое солнце тонет за горизонтом. И тут судьба нанесла еще один страшный удар.
Обогнув большой пятитрубный минный аппарат, в ее сторону направилась компания, состоящая из трех человек. Сердце у Ольги екнуло. В середине, между двумя мужчинами в форме офицеров морской пехоты, шла смеющаяся и веселая Ирина. Справа от девушки был брат Ольги — Михаил. Но не к нему было обращено ее лицо и не ему адресована ее улыбка, не его руку сжимала ее рука. Он здесь только для компании, чтобы злые языки не могли сказать ничего лишнего. Тот же, ради кого так светятся глаза Ирины, идет по левую руку от нее. Именно его рука, стальным хватом способная раздавить грецкий орех, нежно сжимает тонкие пальчики Ирины. Именно его ухо слышит ее серебряный смех. И это не кто иной, как человек, о ком Ольга мечтает, тот, кто стал целью ее тайных вожделений. Это Сергей, Серж, Сережа, поручик Никитин. Причина ее тайных горьких слез и горестных вздохов. Сейчас он идет под руку с другой, и та, а не Ольга, смеется его шуткам. И эта другая — ее собственная компаньонка, существо абсолютно ничтожное, как по происхождению, так и по богатству! Как эта змея только посмела!
В глазах у Ольги потемнело. Что было дальше, она не помнила. То ли она накинулась на обидчицу с кулаками, стремясь расцарапать ее наглую смазливую рожу, то ли просто грохнулась в обморок.
Очнулась она лежащей на своей койке, с мокрым полотенцем на лице, так приятно охлаждавшим ее разгоряченный лоб. Скинув его в сторону, Ольга увидела брата Михаила, сидящего на стуле рядом с ее постелью.
Когда она попыталась встать, Михаил удержал ее:
— Лежи, лежи, Оленька. Ты упала и сильно ударилась головой. Нельзя же быть такой нервной. Корабельный врач запретил тебе вставать как минимум до завтрашнего утра.
— Мишкин, я… — Ольга снова попыталась подняться, и Михаил снова удержал ее.
— Я знаю, — ответил он на ее невысказанный вопрос. — То, что ты, как пятнадцатилетняя девочка, влюблена в Сергея, мог не заметить только евнух или ребенок. Он и сам понимал, что долго так продолжаться не может. Он вообще мужчина своеобразный, с эдаким шармом дикого зверя, чуть обточенного цивилизацией, поэтому Ирина в него тоже втюрилась.
Я подозреваю, что если он появится в Питере, то наши дамы, светские и не очень, будут виснуть на нем, как гроздья винограда. Так что ты уж не переживай, ты не одна такая. Сам же он попросил меня, как друга, которым я, надеюсь, являюсь, объяснить тебе, что и у поручика Никитина тоже есть своя гордость. И он не может стать просто постельной принадлежностью для великой княгини Ольги Александровны. Пусть даже он добьется всего на свете сам, но наши придворные шептуны будут говорить, что он всё заслужил в твоей постели. А Ирина для него пара подходящая — молодой поручик и невеста-бесприданница. Если он дослужится до генеральских чинов, то никто не будет пенять ему, что он, дескать, господин Романов. — Михаил помолчал. — А он добьется. Как только закончится эта война, я буду настаивать перед братом на создании на Балтийском флоте лейб-гвардии бригады морской пехоты. Оказывается, таковая существовала при Петре Великом, и позднее, по великому скудоумию наших коронованных предков, была упразднена.