– Вот там! – Лена показала пальцем направление. – Где-то в Измайлово, меня, возможно, ждут мама и папа. Или не ждут. Или думают, что я уже мертва.
– Днем она нормальная, а к вечеру начинается лирика, – пояснила Надя Максиму. – Эй, Ленка, смотри в другую сторону! Там закат красивый.
– Красивый закат… – протянул Максим. – Может, и правда: все это – красивый закат? Закат человеческой цивилизации? Ну, может быть, эстетически не очень-то красивый, зато быстрый и символический: люди жрут друг друга. Закат мира…
– Если и ты будешь ныть – с крыши спящим столкну. – Надя ласково улыбнулась и потрепала его по щеке. – Не шучу. Новосиб разрешил всем женщинам применять в случае чего любые средства обороны. Не уверена, что он простил бы мне Степаныча или еще кого особо нужного, но тебя… Даже не спросит, как дело было. Я серьезно: не люблю нытья.
Максим рассмеялся, но про себя принял к сведению. Надя, по всей видимости, переживала глубоко внутри, и прорыв этих чувств наружу мог кончиться чем угодно. Все кого-то потеряли, все в напряжении, все с оружием… Отойдя в угол крыши, Новосиб с кем-то переговаривался по рации, как показалось Максиму – что-то докладывал. Он почувствовал взгляд Максима и встретил его таким суровым, что могло показаться – он застукал его за чем-то нехорошим. Максим отвернулся и увидел, как отгораживали другой уголок грязными занавесками. «Туалет, – догадался он. – Эх, еще бы душевую поставили…»
Надя и Лена ушли разносить еду. Все, что было упаковано и не пахло: кусок хлеба для сэндвичей, горсть арахиса, треугольник плавленого сыра и одноразовая тарелка горячего супа с тушенкой и лапшой, к которому даже полагался майонез. В самом супе был силен вкус какого-то кетчупа: соусов в магазинах оставалось предостаточно, мутанты не догадывались их открыть. Девушки вернулись и раскатали свои «постели» – пару одеял и крохотные поролоновые подушки.
– У тебя что, вообще ничего? – расстроилась Лена. – Даже не знаю, можно ли что-то найти… Все лишнее в автобусах осталось.
– Ничего, я уже и так привык! – улыбнулся Максим, хотя очень позавидовал обеим. – У меня вот, куртка.
– Грязная и драная, вся в крови, ну конечно, зачем тебе одеяло? Посуду и упаковку, все кидай вниз. Ночью могут мутанты прийти, на запах. Пусть лучше внизу все вылижут, потом-то они уходят. И спи: Новосиб сказал, что выедем до рассвета.
Максим лег рядом, закинул руки за голову и посмотрел на звезды. Нет, не может быть, чтобы это был закат человечества. Такие, как Новосиб, смогут приспособиться. А такие, как майор Белоглазов и Спец, им помогут. И все еще когда-нибудь будет хорошо.
Ночью похолодало, Максим несколько раз переворачивался, пытаясь закутаться в куртку поплотнее. Пустое занятие, если лежишь на холодной крыше. Каждый раз он, снова засыпая, слышал тихий разговор часовых у костра, легкие шаги, приглушенный смех… Это было уютно: ночевать в большой, хорошо вооруженной компании, это возвращало давно утраченное чувство безопасности. Сны были легкими и неопределенными, вроде бы о прошлой жизни, а вроде бы и о будущей. И все же проснулся он от истошного крика. Рука потянулась к карабину, но не нащупала оружия.
– Успокойся, уже все. – Лена, будто повзрослевшая с вечера, похлопала Максима по плечу. – Без нас справятся.
Он протер глаза, чтобы понять, что происходит. Неподалеку от костра столпились несколько бойцов, оттуда раздавались глухие удары. Уже никто не кричал, только всхлипывала какая-то девушка. Мимо прошел мрачный Новосиб, перешагивая через лежанки.
– Проспали? Расстрелять бы вас, другим в науку!
– Ну, командир! Люди уже просыпаться начали, как бы вроде кончилась наша смена… – За Новосибом поспешал боец, как видимо – часовой третьей смены. – И парень этот, как его, Крупа… Он же отлить ходил вот полчаса назад только! Как я мог подумать?
– А как это всегда бывает, мартышка хренова? Они, прежде чем обернуться, подумать тебе дают, да?
Максим все понял. Вот только прозвище Крупа часовой произнес как-то неуверенно. Уж не Пшено ли? Лена чуть свистнула, привлекая его внимание, и, когда Максим обернулся, вручила ему карабин.
– Ты его ночью ногами чуть с крыши не столкнул. Наматывай ремень на запястье, если спишь неспокойно.
– Да, хорошо, извини… – Он проверил оружие, и реальность вернулась к нему окончательно. – Не спалось.
– Заведи себе одеяло при случае, а лучше два. Вернемся на базу – попроси. Но советую иметь что-нибудь на обмен, так надежнее.
– И что же?
– Не знаю. Сперва свежие продукты были в дефиците, мутанты же все поели. Потом сигареты. Уезжали с базы – кажется, народ консервированным овощам радовался. Помидорчики маринованные, огурчики, всякое такое.
– А где взять? – Максим поднялся и пару раз присел. – И потом, почему я должен просить или меняться? Разве Новосиб не снабжает свой отряд?
– Во-первых, ты пока еще не в его отряде. Как и все ваши. А во-вторых, Новосиб одобряет самостоятельность и не одобряет, когда его отвлекают по пустякам. Вот патроны кончатся – обязательно скажи, хотя и в этом случае окажется, что сам виноват. Но патроны командир выдает, конечно. Только не для карабина, у нас калаши. В общем, советую посматривать вокруг, и увидишь что нужное людям – сопри, даже если тебе не нужно. Пригодится. Только не вздумай бутылку взять, у нас сухой закон, и это очень строго! Наказание не понравится. Ладно, пойду помогать девкам с завтраком.
– Смотрите, какая мы знающая и самостоятельная… – тихонько проворчал Максим, глядя вслед девушке. – А вчера реветь была готова.
Заприметив неподалеку Толика, Максим направился к нему. Его приятель мрачно чистил карабин. Максиму тоже стоило бы позаботиться об оружии, но он толком и не знал, как это сделать, поэтому пообещал себе заняться этим по прибытии на загадочную базу Новосиба. Должны ведь им дать немного свободного времени? Впрочем, манера поведения нового командира заставляла в этом сомневаться.
– Привет, – невесело сказал Толик. – Пшено наш обернулся, вот так. У тебя сколько патронов осталось?
– Значит, все-таки наш? – Максим присел рядом. – Двенадцать, кажется, и в карабине шесть.
– Дай пару, – попросил Толик, – у меня тогда хоть на полную зарядку будет. А Пшено обернулся и, пока часовые зевали, успел разгрызть горло Ивану. Да так, что уже не спасли. Так что минус два у нас за ночь. Пчелку девочки чаем отпаивают, жалко ее…
– Одна она осталась из их четверки. – Волков передернул плечами, будто от озноба. – А нас пока бог милует.
– Сплюнь! – потребовал Толик. – А еще часовые говорят, женщина кричала ночью, истошно так, в квартале или двух. А может, и больше – ночью тихо было… В общем, у мутантов так долго не кричат. Под утро только замолчала.
– Не слышал. Я спросить все хочу: о чем вчера вам майор рассказывал?