Хью похлопал Бронвин по руке, которой она накрыла защелку замка.
— Открывай, — попросил он. — Раздай нам яйца.
Бронвин колебалась.
— Не могу, — покачала головой она. — Я не могу убивать детей, которые не причинили нам никакого вреда.
— Но у нас нет выбора, — прошептал Хью.
— Выбор есть всегда, — не уступала Бронвин.
Тут мы услышали рычание собаки. Оно раздавалось совсем близко, у нижнего края клетки, и мы притихли. Мгновение спустя кто-то посветил фонариком на скрывавший нас брезент.
— Снимите брезент! — раздался чей-то голос.
Судя по всему, это был проводник собаки.
Собака залаяла, пытаясь просунуть нос под брезент и сквозь прутья клетки.
— Все сюда! — закричал кинолог. — Тут что-то есть!
Мы все смотрели на Бронвин.
— Пожалуйста, — произнес Хью. — Позволь нам хотя бы защититься.
— Другого пути нет, — кивнул Енох.
Бронвин вздохнула и сняла ладонь с защелки. Хью с благодарностью кивнул и открыл крышку чемодана. Яйца были аккуратно уложены межды свитерами, и мы все взяли по одному. Все, кроме Бронвин. А потом мы встали, глядя в сторону двери и готовясь к неизбежному.
Судя по топоту сапог, к нам бежали люди. Я пытался приготовиться к тому, что нам предстояло сделать. Беги, — говорил я себе. — Беги и не оглядывайся, а потом бросай яйцо.
Но неужели я действительно мог это сделать, зная, что погибнут невинные люди? Даже ради спасения собственной жизни… Что, если просто бросить яйцо в траву и ринуться в лес?
Кто-то схватил край брезента и резко рванул на себя. Брезент заскользил с клетки, но неожиданно остановился, не успев упасть вниз и обнаружить наше присутствие.
— Что с тобой такое? — услышал я голос собачьего проводника.
— На твоем месте я бы держался подальше от этой клетки, — ответил ему голос цыгана.
У нас над головами уже виднелась половина неба с мерцающими сквозь ветви дубов звездами.
— Да ну? Это почему же? — поинтересовался проводник.
— Старину Кровопийцу уже несколько дней не кормили, — ответил цыган. — Обычно люди ему не по вкусу, но, проголодавшись, он становится менее переборчив!
И тут раздался звук, от которого у меня захватило дух. Это был рев гигантского медведя. В это было невозможно поверить, но он раздавался внутри клетки, как будто медведь находился среди нас. Я услышал изумленный возглас кинолога, и он, волоча за собой скулящего от испуга пса, с грохотом заспешил вниз по доскам, ведущим от клетки на землю.
Я и представить себе не мог, как медведь мог попасть в клетку, но точно знал, что от него надо держаться как можно дальше. Прижавшись к прутьям, я увидел Оливию, сунувшую крохотный кулачок себе в рот в попытке заглушить вопль ужаса.
Снаружи другие солдаты смеялись над проводником собаки.
— Идиот! — рявкнул он, скрывая неловкость. — Только цыгане способны держать такого зверя посреди табора!
Наконец я собрался с духом и оглянулся. Никакого медведя в клетке не было. Но откуда этот жуткий рев?
Солдаты продолжали обыскивать табор и к нашей клетке больше не подходили. Несколько минут спустя мы услышали, как они снова запрыгивают в кузов грузовика. Завелся двигатель, и они наконец уехали.
Брезентовое полотнище соскользнуло с клетки. Все цыгане собрались вокруг нас. Я держал яйцо в дрожащей руке, задаваясь вопросом, придется мне его бросать или нет.
Вперед шагнул вожак.
— Вы в порядке? — спросил он. — Простите, если это вас испугало.
— Мы живы, — настороженно ответила Эмма, — но где же медведь?
— Вы тут не одни с необычными способностями, — отозвался молодой человек, стоявший с краю толпы.
И он тут же принялся то реветь, как медведь, то подвывать, как дикая кошка. Незаметными поворотами головы он так перебрасывал звуки из одного места в другое, что казалось, звери окружили нас со всех сторон. Справившись с потрясением, мы разразились аплодисментами.
— Кажется, ты говорила, что они не странные, — прошептал я Эмме на ухо.
— Таким фокусам можно обучить кого угодно, — отозвалась она.
— Прошу прощения, — снова заговорил цыганский вожак, — я, кажется, не представился. Меня зовут Бехир Бехаманатов. А вы наши почетные гости. — Он низко поклонился. — Почему вы не сказали нам, что вы syndrigasti?
Мы даже рты открыли от удивления. Он произнес древнее название странных людей, которому нас научила мисс Сапсан.
— Мы уже где-то встречались? — спросила Бронвин.
— Откуда вы знаете это слово? — спросила Эмма.
Бехир улыбнулся.
— Если вы воспользуетесь нашим гостеприимством, я вам все объясню.
С этими словами он снова поклонился и подошел к клетке, чтобы ее отпереть.
* * *
Мы сидели рядом с цыганами на красивых, домотканых коврах и в мерцающем свете двух костров беседовали и ели рагу. Я бросил ложку, которую вручили нам хозяева, и, позабыв о правилах поведения за столом, жадно хлебал прямо из деревянной миски. Жирный и невероятно вкусный бульон приятно согревал мои внутренности и струйкой стекал по подбородку. Бехир расхаживал между нами, следя за тем, чтобы каждому было удобно и чтобы нас накормили и напоили досыта. Он беспрестанно извинялся за состояние нашей одежды, теперь покрытой клочками грязного сена из клетки. После того как мы продемонстрировали цыганам свои необычные способности, он полностью изменил свое отношение к нам. Всего за несколько минут мы превратились из узников в почетных гостей.
— Мне очень жаль, что мы обращались с вами не слишком вежливо, — произнес он, опускаясь на подушки между кострами. — Когда речь идет о безопасности моих людей, я стараюсь предпринимать все возможные меры предосторожности. Сейчас по дорогам бродит много подозрительных людей. Эти люди выдают себя не за тех, кем являются на самом деле. Если бы вы сразу сказали, что вы syndrigasti…
— Нас научили никогда и никому об этом не говорить, — ответила Эмма.
— Никогда, — подтвердила Оливия.
— Кто бы вас этому ни научил, он поступил очень мудро, — кивнул Бехир.
— Откуда вы о нас знаете? — спросила Эмма. — Вы говорите на древнем языке?
— Я знаю всего несколько слов, — ответил Бехир, не сводя глаз с костра, в пламени которого на вертеле обжаривался кусок мяса. — У нашего народа с вашим давнее взаимопонимание. Мы мало чем отличаемся друг от друга. Мы тоже вечные изгои и странники — души, оттесненные к границам этого мира. — Он отщипнул с вертела кусок мяса и принялся задумчиво его жевать. — Мы в своем роде союзники. На протяжении столетий цыгане время от времени принимали к себе и воспитывали ваших детей.