Но иудеи предпочли Христу, с его «неудобными» заповедями, вечной жизнью и обещанным Царством Божиим, совсем другого мессию. С трепетом и восторгом ожидают они великого прихода, ликуя от одной только мысли о будущей земной славе! Несчастные, отравленные гордыней люди, готовые душу отдать за краткую, призрачную иллюзию богатства и власти…
Старик покачал головой и грустно добавил:
— Какая беда! Послушай, радость моя, горькие, полные любви слова Иисуса, обращенные к своему народу незадолго до того, как «Сын Человеческий предан будет на распятие»: [40] «Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! Сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели! Се, оставляется вам дом ваш пуст». [41]
Итак, Бога Сына иудеи отвергли, так же как когда-то Бога Отца. И распяли.
Исаак молчал. Все перемешалось в его воспаленной голове. Чему верить, а чему нет?
— Ты хочешь услышать Евангелие? — спросил старец.
— Разве оно у тебя есть? — изумился Исаак. — Здесь, в пещере?!
— Есть. А чему ты удивляешься? Я сам переписал его, прежде чем покинуть монастырь.
Монах бережно вытащил из потайного углубления свитки…
Сколько времени прошло, часов или дней, неизвестно. Перед Исааком открылся совершенно новый мир, живущий по иным законам. Он многого не понял, но душа потянулась к Богочеловеку Иисусу Христу, обладающему чистым сердцем, горящим жертвенной Любовью к людям, грешным и праведным, без исключения.
Услышанное настолько потрясло юношу, что он не сразу догадался, зачем старик протягивает ему деревянную чашу с варевом.
— Я не хочу пить! — отказался Исаак.
— Пей, мальчик, в ней всего лишь травы. Тебе скоро понадобятся силы.
Он отхлебнул ароматного, пахнущего лесом и медом отвара и остановился.
— Допивай до конца! — строго приказал ему старец, и юноша не посмел ослушаться.
Вскоре Исаак ощутил необыкновенный прилив сил и бодрости, как после хорошего отдыха.
— Спасибо тебе, Отче! — поблагодарил он. Вспомнив о своей миссии и о том, сколько времени прошло с момента его ухода, юноша заволновался и торопливо принялся нащупывать в потайном кармане спрятанный перстень.
— Не доставай. Я знаю, зачем ты пришел.
Монах подошел к ларю и вытащил из него небольшой сосуд.
— Пусть Иосиф добавит мою настойку в любое питье Кагану. И последнее. Знай, книга власти дана иудеям не Вышним Богом! Ее создал Денница для господства над падшими ангелами и многими людьми.
Исаака уже не удивляла осведомленность старца.
— Расскажи, — попросил монах, — как там сейчас, в Константинополе?
Слушая юношу, он вспоминал прекрасный город своей далекой молодости, откуда начался его крестный путь.
— Благодарю за радость, которую ты мне доставил! Я словно вновь побывал на родине! Мне очень не хочется расставаться с тобой, мой мальчик, но сегодня нашим путям суждено разойтись навсегда. Впереди тебя ожидает длинная дорога к свету! — Со слезами на глазах отшельник обнял Исаака.
— Отче, о чем ты говоришь?
— На Святой Горе Афон есть монастырь, Великая Лавра. Она станет твоей судьбой.
Старец подошел к Образу и, встав на колени, благоговейно перекрестился.
— «Ныне отпущаеши [42] раба Твоего, Владыко, по глаголу [43] Твоему, с миром», [44] — смиренно произнес он.
Таинственные слова монаха остались непонятными для Исаака.
Старец поднялся.
— Пойдем, радость моя, нужно возвращаться, — позвал он юношу, — час пробил!
Темнота тоннеля сменилась мягким светом уходящего осеннего дня. Мысли путались. Исаак крепко сжимал сосуд с зельем в горячей руке, не понимая, отчего так тревожно бьется сердце. Неизвестное будущее пугало и одновременно манило, вселяя в душу радостную надежду. Из-за своей отвлеченности он не заметил тени, мелькнувшей за спиной монаха. В ту же секунду, Ингер молниеносным движением руки перерезал горло старику. Из страшной пульсирующей раны фонтаном вырвалась алая кровь.
— Отче, Отче!!! — Потрясенный Исаак подхватил обмякшее тело и осторожно опустил на землю. Склонившись над умирающим старцем, он бережно поднял его голову. — Не покидай меня! — простонал юноша и заплакал с горьким отчаянием ребенка, лишившегося любимого отца.
Оставшись равнодушным к совершенному им убийству, хазар между тем внимательно наблюдал за посланцем. Что-то с этим иудеем было не так!
Юноша продолжал сидеть на земле, тихонько раскачиваясь из стороны в сторону, словно безумный.
— У нас мало времени! — поторопил его Ингер.
Очнувшись, Исаак с ненавистью взглянул на убийцу и, сжав до боли кулаки, вскочил с колен.
— За что?! Зачем?! Что сделал тебе безобидный старик?!
Гневный напор озадачил воина.
— Ничего личного, Исаак. Я получил приказ не оставлять свидетеля.
— От кого ты получил такой приказ?! — Сердце сжалось в предчувствии страшной правды.
— От царя.
Капкан захлопнулся. Послышался тяжелый раскат грома.
— Нельзя, чтобы тело нашли раньше времени, — озабоченно проговорил военачальник, — Исаак, ты слышишь меня? Помоги!
Юный иудей не обратил на просьбу никакого внимания. Раздавленный болью и пустотой, он потрясенно твердил:
— Все продумал… Заранее продумал…
— Понятно, придется самому, — хмуро заключил Ингер и, схватив за ноги мертвого монаха, поволок убитого к густому кустарнику.
Гром прогремел еще раз. На землю обрушился осенний ливень. Ледяные потоки смывали кровь с дрожащих рук Исаака, спеша уничтожить следы чужого преступления.
— За что, Господи? — прошептал юноша и поднял несчастное лицо навстречу плачущему с ним свинцовому Небу.
Старший лучник вятичей нашел его совершенно потерянным, с крепко зажатым в руке сосудом. Поняв, что толкового ответа он не добьется, воин довел гостя до отряда.