Мне ни разу не доводилось еще наблюдать это со стороны. На лбу ее, чуть выше бровей, словно вспыхнул источник света, и я осязал его своей нематериальной плотью. Я даже поднял руку, прикрывая от него глаза, чтобы не ослепнуть. Только когда глаза свыклись немного с этим светом, я смог поднять взгляд и встретиться им с Молли.
Она чуть приоткрыла рот, глядя на меня сквозь слезы. Только с третьей попытки ей удалось выдавить из себя мое имя:
— Г-г-гарри? Откуда мне знать, вы ли это?
Я мог отвечать ей. Эта штука называется Зрением, но на деле она охватывает весь спектр обычных человеческих ощущений плюс несколько необычных. Я состроил физиономию посерьезнее и постарался как мог точнее изобразить интонации Алека Гиннесса:
— Отправляйся в систему Дагобара, и ты обучишься у Йоды, мастера-джедая, что обучил меня.
Молли промахнулась мимо стула и приземлилась пятой точкой на пол.
— Господи боже мой! — выдохнула она. — Господи боже мой, господи боже мой, господи боже мой. Гарри?
Я опустился на колени, так что глаза наши находились на одном уровне.
— Да, детка. Это я.
— Значит... значит, вы правда... умерли?
Я пожал плечами:
— Ну, не знаю. Наверное, да. Я как-то новичок в этих делах, да и не могу сказать, чтобы при жизни нас слишком уж просвещали на этот счет.
Она кивнула. По щекам ее струились слезы, но она не отводила глаз.
— В-вы пришли, чтобы забрать меня?
— Нет, — тихо ответил я. — Нет, Молли. Меня сюда, обратно, прислали.
— 3-зачем? — прошептала она.
— Найти того, кто меня убил, — тихо ответил я. — И если я этого не сделаю, опасность будет угрожать людям, которые мне дороги.
Молли принялась раскачиваться взад-вперед.
— Я... Ну, я пыталась... В городе стало так много тьмы, а я знала, чего вы от меня ожидали бы, но я ведь не такая сильная, как вы. Я не умею просто м-мочить гадов, как умели вы...
— Молли, — произнес я как можно проще и спокойнее.
Она подняла на меня свои покрасневшие, усталые глаза.
— Ты ведь знаешь, о ком я хотел бы тебя спросить, верно? О том, о ком я не хотел бы говорить при других...
С самого своего возвращения в Чикаго я ни разу не произнес имени моей дочери. Черт, да я и мысленно-то его произносить едва осмеливался. Для всего мира Мэгги сгинула в мясорубке, положившей конец Красной Коллегии. Все, кто узнал бы о ее существовании, могли бы использовать это знание против нее. Я не мог допустить такого. Тем более теперь, когда я не в состоянии защитить ее сам.
В горле застрял комок — наверное, потому, что память подсказывала: так полагается.
— Ты ведь знаешь, о ком это я.
— Угу, — кивнула она. — Разумеется.
— С этим человеком все в порядке?
— Насколько мне известно, да, — ответила она. Легкая улыбка на короткий миг напомнила мне ту девушку, какой она когда-то была. — С ней Чубайса.
Так называть она могла только огромный ходячий коврик — моего пса, Мыша. Этот зверюга умом превосходил многих известных мне людей, а уж в качестве сверхъестественного телохранителя для девочки лучшего и не придумаешь. И он у меня большой, и теплый, и мохнатый, и всегда готов послужить одеялом или подушкой — ну или пушечным ядром неодолимой силы. Это уж в зависимости от требований момента. Черт, Мэгги ведь всего восемь. Должно быть, половину времени Мышу приходится изображать из себя пони.
Я медленно перевел дух; голова немного кружилась. Все воспоминания, что остались у меня о Мэгги — те немногие, что остались, — разом вытеснили из головы почти все другое. Собственно, запомнилось мне только, как я держал ее на руках, когда все закончилось. Я даже не знаю, как долго это продолжалось. Она казалась совсем маленькой и теплой в моих руках... наверное, после всего, что произошло там, мои объятия ее хоть немного утешили.
— Мы могли бы навестить ее, — предложила Молли. — Ну, я хочу сказать... Я знаю, где она сейчас.
Мне ужасно хотелось ухватиться за эту возможность и согласиться. Но я не мог. И не стал.
— Может, потом. Когда с делами разберемся, — сказал я.
— Хорошо, — кивнула Молли.
— Ты бы лучше закрыла Зрение, детка, — посоветовал я. Им не стоит злоупотреблять. Эго может плохо кончиться.
— Но... но тогда ведь я не смогу вас видеть. И слышать. Чудно... почему эта штука называется только Зрением?
— Ну, так уж ее назвали, — хмыкнул я. — Ты обладаешь даром, детка. Доверься своей интуиции. Что в данном случае должно было бы тебе подсказать, что тебе не помешало бы то зелье для общения с духами, которое мы с тобой разработали на основе рецепта Рашидовой мази, помнишь?
— Идет, — кивнула она. — Идет. — Она нахмурилась, низко опустила голову, и я увидел, что она выключила Зрение: свет, струившийся откуда-то из ее лба, дрогнул и померк.
Мёрфи сидела на краешке кресла, напряженно выпрямившись и сцепив руки на коленях.
— Мисс Карпентер!
Молли повернулась и подняла глаза. У нее ушло не меньше двух секунд на то, чтобы сфокусировать взгляд на Мёрфи.
-Да?
— Это он?
— Он поздоровался со мной цитатой из «Ответного удара Империи».
Уголок губ у Мёрфи чуть дернулся.
-Он.
Моя ученица кивнула и снова отвела взгляд в сторону.
— Значит, — сказала Мёрфи, — он и правда... правда мертв. Та пуля его убила.
— Он мертв, — согласилась Молли. — Эта тень... Это Гарри... во всех отношениях. У нее его воспоминания, его личность...
— Но это не он.
Молли покачала головой:
— Я как-то спросила его об этом. О том, что происходит с душой, когда человек оставляет после себя духа.
— И что он ответил?
— Что даже представления об этом не имеет. И что вообще сомневается в том, что у кого-то найдется на это прямой ответ.
— Молли, — вздохнула Мёрфи, — я знаю, ты устала. Мне было бы приятно, если бы ты позволила мне предложить тебе переодеться. Поесть. Принять душ. Выспаться по-настоящему. Мой дом защищен. Я бы с радостью сказала твоим родителям, что мне удалось сделать для тебя хотя бы это, когда они позвонят мне, чтобы узнать, как ты.
Молли огляделась по сторонам и прикусила губу.
— ...Ну... да... — Она поежилась. — Только... только лучше будет, если я просто уйду.
— Лучше? Для кого?
— Для всех, — решительно ответила Молли. Она собралась с духом и встала, опираясь на трость. При этом она поморщилась. Видно было, что раненая нога до сих пор причиняет ей боль. — Нет, честно. Я веду несколько игр сразу, и мне не хотелось бы, чтобы эти игры каким-то образом задели вас. — Она помолчала. — Я... — нерешительно продолжала она, — извините меня за те слова... ну, насчет детектива, Кэррин. Я погорячилась.