— Значит, договорились. Если вдруг все сорвется, я перезвоню и предупрежу.
— Отлично, жду, — Белый повесил трубку.
Я еще какое-то время стояла в оцепенении с телефоном в руке, соображая, не надувают ли меня. Но теперь об этом поздно думать. Поэтому я набрала номер телефона Белова. Разорюсь я на этих звонках!
— Алексей Петрович, вас опять беспокоит Татьяна Иванова. Скажите, на данный момент вы располагаете суммой в тысячу долларов?
— Тысяча — это, конечно, не десять. Да, такие деньги у меня есть. А что, ваш осведомитель понизил сумму?
— Нет. Просто он может предоставить мне только часть информации.
— Как это часть?
— Алексей Петрович, я сейчас не имею возможности вдаваться в подробности. Просто доверьтесь мне.
— Хорошо, Татьяна Александровна. Я вам верю. Вы приедете за деньгами прямо сейчас?
— Давайте договоримся так. Вы возьмете деньги и через полтора часа принесете их в музей. Вы ведь сможете попасть в музей? Я подойду к этому времени к вам и заберу их. Ждите меня у входа.
— Как скажете.
— Тогда до встречи.
— До встречи, Татьяна Александровна.
Я убрала телефон, закрыла сумку и вернулась к Тарасу.
— Ну что, Танюша, всех кавалеров обзвонила? — с улыбкой поинтересовался Косых.
— Да уж, всех… — улыбнулась я. — Извините, что так надолго вас покинула. Дела…
— Да брось ты — мелочи. Хотя твое общество дорогого стоит. Эх, будь я помоложе, я бы этих кавалеров… Да уж ладно… Присаживайся лучше — пиво допьем.
— Нет, извините, Тарас Владимирович, мне через полтора часа надо быть в центре города.
— Деловое свидание? — опять съерничал Косых.
— Что-то вроде того, — устало вздохнула я.
— Ну раз так, голуба моя, не буду задерживать. Приезжай как-нибудь просто так. А то вон смотри: фазенда твоя совсем бурьяном поросла.
— Да на ней и не росло ничего другого никогда.
— То-то и беда. А может, посидишь еще?
— Да нет, не могу. Если я еще помню расписание, то скоро должна быть электричка в город. Надо успеть.
— Должна, значит, будет. Куда ей деться.
— Еще раз огромное вам спасибо.
— Так не за что вроде…
— Нет, Тарас Владимирович, вы мне очень помогли.
— Тебе лучше знать. Пойдем, я тебя до станции провожу — жир растрясу, — сказал он, кокетливо похлопывая себя по упругому животу, никогда не знавшему, что такое жир.
На обратном пути в поезде я уже не спала, хотя и чувствовала некоторую усталость. Возбуждение, охватившее меня после разговора с Косых, только усилилось, и я судорожно прикидывала вероятность того, насколько справедливым может быть мое предположение.
Через час я уже была на вокзале. Поймав возле выхода в город машину, я попросила довезти меня до Радищевского музея.
Алексей Петрович, как и в прошлый раз, ждал меня на его ступеньках.
— Еще раз здравствуйте, Татьяна Александровна. Деньги я принес.
— Отлично. Давайте их сюда. И у меня к вам будет еще один вопрос. Вы можете назвать мне адрес Хаврошина?
— А что, вы думаете, икона может быть у него дома?
И тут я сорвалась.
— Алексей Петрович, вы платите мне не за то, чтобы я отвечала на идиотские вопросы, а за то, чтобы я нашла икону. А уж где и каким образом я ее найду, это не ваше дело! Если я говорю, что мне нужен адрес Хаврошина, значит, мне нужен адрес Хаврошина, и ваше дело мне его предоставить. В конце концов, вам нужна эта икона или вас интересует сам процесс ее поисков?
— Извините, Татьяна Александровна, если я вас чем-то обидел. Я вовсе не собираюсь вмешиваться в ваше расследование. Вы профессионал, и я вам верю. Но поймите и вы меня — я просто очень переживаю…
— Я все понимаю, но постарайтесь умерить ваше любопытство и не мешайте мне.
— Я больше не буду, — совсем как нашкодивший школьник промямлил Белов. — Давайте зайдем в музей, в бухгалтерии, конечно же, есть адрес Михаила. А наизусть я его не помню.
Мы зашли внутрь, и через десять минут копания в бумагах я наконец получила все необходимые мне сведения вместе с деньгами.
— Спасибо, Алексей Петрович. Если мне еще что-то понадобится, я вам позвоню.
— Не за что. Вам спасибо.
Было видно, что Белову очень хотелось меня о чем-то спросить, но он боялся.
— Я пойду, всего доброго, — сказала я, как бы не заметив этого — нечего потакать его любопытству. — У меня скоро встреча с моим информатором.
— Удачи вам, Татьяна Александровна!
Я еще раз поблагодарила директора и быстро зашагала в сторону проспекта.
Белый уже ждал меня. Он сидел за столиком летнего кафе, пил джин с тоником и курил.
— Наше вам с кисточкой, — развязно поприветствовал он меня и помахал рукой с сигаретой, даже не встав.
— И вам тем же концом по тому же месту, — откликнулась я, решив, что самой верной политикой при общении с этим ходячим сборником прибауток будет платить ему той же монетой.
— Вижу, что у одного известного мне нервного частного детектива настроение улучшилось.
— Вашими молитвами.
— Тогда к делу. Деньги при вас?
— Сразу хочу сказать, что кинуть меня вам не удастся. Не люблю подобных финтов ушами. Если я сочту, что ваша минусово-плюсовая информация на самом деле квадратный корень из нуля, не видать вам даже этих денег, как не встречать китайской пасхи.
— Какие мы грозные, только я тоже не вчера галстук завязывать научился. Я знаю, что стоит денег.
— Прекрасно, тогда думаю, вы не станете пытаться продать мне кожуру от банана.
— Что вы, Татьяна, я честный коммерсант.
— Тогда довольно взаимных комплиментов. Я вас внимательно слушаю.
— Насколько я могу понять политику партии, вам во что бы то ни стало надо найти икону?
— Ну, допустим, — ввернула я любимое словечко моего собеседника.
— Так вот, я не знаю, где она, но точно знаю, где ее нет. А именно: за это время я успел связаться со всеми известными мне скупщиками. Теперь слушайте внимательно — никто из них ничего не знает о судьбе вашей иконы. Что из этого следует?
— И что же из этого следует?
— А то, что с момента кражи иконы, если я правильно помню, прошло уже достаточно времени.
— Достаточно для чего?
— Для того, чтобы связаться с кем-нибудь из скупщиков и попытаться ее продать.
— То есть вы считаете, что преступники не стали бы выжидать, пока поиски иконы пойдут на убыль, а попытались бы пристроить ее сразу.