Я уже не торопился. Нес их спокойно. Глазел по сторонам.
Были сумерки. Хромые прогуливались. Женщины с выпадающими внутренностями играли на лавках в карты. Возле них сидели небритые мужья с грустными, как у старых лошадей, лицами.
Слепые сидели рядышком и трогали быстро друг друга. И хохотали тихо.
Я веселый и довольный тем, что такой спокойный, нес этих "ребяток".
Старая санитарка называла их всегда "ребятки".
Меня окликнули слесаря.
Это было обычное дело. Я воровал для них настойки на спирту. Бегал за сигаретами. Иногда приносил закуску.
- - - Иди на минутку, Фриц, - - - позвал шофер "скорой
помощи".
Я показал головой на "ребяток".
- - - Да на минутку! - - - Положи их вон на траву - - - Пару слов сказать - - -
Я, идиот, так и сделал. Положил их рядышком. Плотнее, "чтоб не раскатились"... А как они могли раскатиться... Положил их под яблоней и побежал в "слесарку".
Что они хотели... Да ничего особенного. Чтоб, когда главврач приедет, пришел и предупредил. Чтоб успели домино попрятать.
Когда я вернулся, под яблоней лежал один сверток и пеленка. Второго ребенка не было.
Меня будто по голове шарахнули. Я стоял и смотрел на сверток и пеленку рядом. Как будто он сам распеленался и смылся.
Схватив оставшегося парня, я бросился на поиски "беглеца".
- - - Эй! - - - Ты где?! - - - орал я.
Я думал, а может быть, он был не мертвый!
Я носился, будто у меня атом в заднице. Чуть не сбивая с ног хромых. Ветром разворачивая старушек с внучками. В лае местных собак я носился по всему больничному городку. Я заглядывал во все дыры. Даже урны переворачивал. Будто он мог от меня спрятаться.
Я влетел в морг, грохнул на стол один сверток и без слов помчался снова на поиски.
И тут замер.
Под той самой яблоней сидел прислонившись, как будто его прислонили к дереву, мой второй "парень". Рядом с ним присела на корточки девочка.
Она повязала "парню" на головку платочек.
Она что-то лепетала. Видно, думала, что он - кукла. А "парень", скорчившись, уже окоченелый, выглядел, как старичок.
Я тут же на месте хотел ее убить. Как вихрь, как толстый красномордый от злости вихрь, я пронесся и схватил
"куклу".
Девочка даже не поняла, что произошло. Она мутно посмотрела и упала на задницу.
А я гордо и зло положил перед охуевшим врачом-бухгалтером голого второго парня. Врач моргал и пялился то на младенца голого, в платочке, то на меня.
- - - Ты кого принес????!!!! - - - завопил он. - - - Посмотри!!!! Это живой!!!! - - -
Я посмотрел. Слава богу, на сей раз прав оказался я. Младенец был неподвижен. Неподвижнее куклы.
Врач, забеспокоившись, приговаривал: - - - Но ведь он только что дернул ножкой... Да, я видел - - - Вот сейчас - - - Вот только что - - -
Он, приговаривая, ходил кругами.
- - - Я уверен! Уверен! Он живой! Кого ты притащил?! Его нужно оживлять! Что у меня есть?! - - -
Он схватил ребенка и, прижав к себе, начал ходить кругами. Он нянчил. Он чуть не пел колыбельную.
- - - Черт! Нужно кислород! В барокамеру! - - -
Потом он остановился и оглядел свою комнату. Свой стол с остатками колбасы. С тетрадкой старой в линейку, где он отмечал мертвецов. Холодильник, где они лежали с приколотым к пятке куском клеенки. Там дата и результат вскрытия.
Он обводил все это глазами. И не переставал качать ребенка.
Наконец, он увидел меня.
С ребенком в руках, толстенький и приличный, как бухгалтер он выглядел потрясающе.
Я прыснул со смеху и смылся.
Потом я рассказал санитаркам, они смеялись, а самая старая сказала, что это бывает.
"Когда долго ешь-спишь среди мертвых, начинаешь путать... Бывает... Надо немного среди живых побыть... Ну...Там ухо- горло-нос полечить... По себе знаю. Еще с фронта..."
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Я танцевал для больных. В меня вселялся Шут.
Во мне было слишком много радости.
Удивляюсь, что тогда меня ни разу не отлупили. Такой я вносил беспорядок и шум.
Жизнь для этих людей в палате была серьезной штукой. Я удивляюсь их терпению.
Я смеялся не над людьми. Не над жизнью. Ничего я тогда не понимал.
Я смеялся над правилами игры. Над каким-то законом, который позволял людям быть не собой.
Почему здоровые люди мучили себя и других... Я хотел им показать эти раны, этих людей забинтованных... Их настоящее страдание...
Я плясал, чтобы вызвать улыбку этих людей в палате. Просто улыбку.
Я врывался в палату, и это начиналось.
Я выдергивал из-под чьей-то грустной головы подушку и, засунув ее под майку, метался по палате. И так толстый, я становился ненормально круглый.
Мужик, которого укусила свинья, хохотал, приподнявшись на локте.
- - - Давай, толстый - - - давай, бешеный колобок! - - - хохотали другие, побросав домино.
Санитарка, вытаращив глаза, замирала опершись на швабру. В окно вливался ослепительный свет полдня.
Я свистел, чирикал воробьем, говорил разными голосами. - - - Говорит Москва - - - От Советского информбюро - - - Сегодня - - - в пять часов утра - - - Войска Первого Белорусского фронта заняли города Нью-Йорк - - - Вашингтон - - - Лондон - - -
Я говорил басом в кружку.
- - - Ох не могу - - - Правда Левитан - - - Во дает! - - -
Санитарка-блокадница смеялась как желе. Она дрожала на стуле. У нее был единственный зуб.
Потом я начинал вальсировать в обнимку с собственным брюхом.
Говорил голосами из мультфильмов.
Я читал стихи: - - - Крошка сын пришел к отцу - - - И спросила Кроха - - - Папа, выпить хорошо? - - - Да, сынок, не плохо! - - -
Потом я переходил к декламации уже со всей серьезностью.
Я говорил афоризмами типа:
- - - Что такое любовь - - - Любовь, как говорил перед смертью Карл Маркс, - это геморрой в области сердца - - - Мужик, укушенный свиньей, зарывался в кровать. Он не мог ржать тихо.
Потом я пел: - - - Бродя-га Амур перепры-гнул - - - ма-тро- сы разинули ро-о-т - - - Смотри-ка-а-а, какой до-хо-дяга - - - А прыга-ает, еб-аный в ро-о-т! - - -
Это было из репертуара "пьяный дед, идущий с горы".