Все смеются. Маргарита тоже.
Смотрит на упрямо идущего Исаака. Дверца захлопывается. Автобус набирает скорость и катит по дороге. В заднем стекле автобуса видна уменьшающаяся фигурка Исаака.
Шоссе Киев – Черкассы. Автозаправка. Утро.
Дозаправка микроавтобуса с дочкой Розенберга. «Мелкий» слушает рацию. Передаёт наушники «Большому». Тот слушает со вниманием. Резко выходит. Звонит по мобильному телефону. Возвращается к машине:
– Миссис Розенберг, можно вас на минутку.
Мама Рива выходит из машины.
– Машина с мистером Финкельштейном попала в аварию, – тихо докладывает ей «Большой». – Сорок третий километр шоссе «Киев-Черкассы». Полчаса назад.
– Боже мой! Бедный Исаак! Едем немедленно туда!
– Судя по радиоперехвату службы «скорой помощи», состояние у обоих пассажиров удовлетворительное. Они уже доставлены в больницу города Ирпень. Да не волнуйтесь. Я дозвонился в больницу. Ситуация контролируется. Состояние у пациентов стабильное. Их до завтра подержат. А утром даже сами привезут на своём автобусе. Так что давайте будем следовать инструкции «Обеспечить неожиданную встречу». Время их прибытия на объект село Песчаное – ориентировочно десять утра. Продлеваем пребывание Вашего самолёта на сутки. Предлагаю вернуться в Киев, в гостиницу, а завтра рано-рано утром…
Село Песчаное. Автобусная остановка. День.
Принаряженные селяне. Впереди девушки в новых нарядах. Цветы. Транспаранты «Welcome to Peshchannye».
Сельская гостиница. Комната. День.
В окно за встречающими спокойно наблюдают наши хасиды. Гороховский, поглощая помидоры с мацой, наливает чай в чашку и произносит глубокомысленно:
– Наверно демонстрация какая-то. У них после советской власти осталась такая привычка к плакатам и крикам «Ура»! Даже грустно… – он поднимает телеграмму, – что послезавтра уже встречаем в Киеве Исаака. Он молится. И мы уезжаем отсюда. А я привык к этим людям, к селу. А эта женщина… Не надо, Бэрэлэ! Многоженство у нас, у евреев не запрещено. А даже наоборот! Ва-лен-ти-на… – вздыхает он.
Село Песчаное. Автобусная остановка. День.
На мотоцикле к толпе встречающих подъезжает милиционер Нечипоренко:
– Спокойно, граждане! Торжественная встреча отменяется. Машина с гостями из Америки потерпела аварию на сорок третьем километре. Оба гостя доставлены в больницу города Ирпеня. Состояние удовлетворительное. Но до завтра их подержат. А утром привезут на больничном автобусе. К десяти утра. Расходимся…
Селяне, переговариваясь, расходятся.
Милиционер обнимает за плечи и отводит в сторону сына механизатора, Тараса. Что-то ему говорит.
– Тарас! Сынок, «чи» [70] то ты папку перепутал?! – беспокоится механизатор Петро Онищенко.
– Я договорился с дядей Нечипоренко! – радостно сообщает сын Тарас, подбегая к механизатору Петру. – Пишу ему на иврите два плаката с «Шалом», а он мне тридцать гривен отваливает!
– Сынок, ты что, забыл, что нам сегодня в ночь огород копать?! – громко, чтобы услышали все, говорит механизатор и обращается к милиционеру: – Извини, Александр, трудовое воспитание – первое дело. Так что не получится у тебя с Тарасом… – отходит с сыном, незаметно для всех даёт ему подзатыльник. – Я тебе дам «Шалом». Такой «шалом»! Специалист хренов. Конкуренту семейный секрет! За тридцать гривен счастье родной сестры продаёшь?!
На площади остаются мэр Борсюк и милиционер Нечипоренко. Они смотрят на…
Окно сельской гостиницы. День.
Хасиды спокойно пьют чай. Здороваются, вежливо улыбаются.
Село Песчаное. Автобусная остановка. День.
– Странно… – улыбаясь им в ответ, произносит задумчиво милиционер.
– Что? – спрашивает мэр Борсюк.
– А ведь наши «родные» хасиды в Киев встречать не рванули. Видно, им сверху намекнули, что может быть авария. Евреи!
В этот момент у Нечипоренко звонит его мобильный телефон. Он подносит трубку к уху:
– Оперуполномоченный лейтенант Нечипоренко. Так точно! Чего? – Он показывает мэру пальцем вверх (начальники). Мэр ему жестом вопрос: «Областные?» Шериф так же пальцем: «Самый верх!» – Какие гости? Какие евреи? Никого! Вот вам мэр села, Альберт Григорьевич Борсюк, – суёт телефон мэру, показывает, что надо всё отрицать.
– Да. Борсюк. Какие евреи? Никаких евреев! Кто? Гражданин Жора Кнут? Нет у нас таких.
Милиционер Нечипоренко забирает трубку телефона и инициативу:
– Это опять я, лейтенант Нечипоренко. Я всё понял. Спутали вы, «добродию». [71] Это, наверно, в соседнем районе… Тоже село Песчаное. Там участковый Кириченко Ваня. То «мабуть» [72] у него евреи понаехали…
Милиционер Нечипоренко выключает телефон. Вытирает лоб. Переглядываются с мэром. Снова звонок.
– Участковый лейтенант Нечипоренко… Федька Шашурин?
Нет, не наш. Какие евреи? Внук миллиардера? И шо вы там у Киеве пьёте? Никаких евреев! Врубитесь! Села Песчаных два! Туда и звоните. Участковый там лейтенант Кириченко. Ага! Звоните!
– Так они же туда позвонят, а там… – нервничает мэр Борсюк.
– Нормально! – успокаивает милиционер. – Кириченко уже вторую неделю на свадьбе у кума «квасит» в Крыму.
Так что пока то, да сё… Нам бы с вами продержаться ночь. Утром сынка этого миллиардерского сразу на приём к…
Тьфу! То есть на молитву к Цадику! Хлопчик молится… Глаза поднимает и…
– Моя Люся! – вздыхает мэр Борсюк.
– Моя Рая! Я ж на служебное преступление иду! Господи, помоги!
Украина. Участок шоссе Киев – Черкассы. День.
Вынужденная остановка. Злой водитель автобуса достаёт из проколотой шины гвоздь. Гвоздь старинный. Из восемнадцатого века.
– Это же надо! И ещё такой ржавый. Лет сто ему, а то и больше! – удивляется водитель. И начинает менять колесо.
Пассажиры ожидают в тени лесопосадки. К месту вынужденной остановки приближается Исаак. Проходит мимо. Пассажиры провожают его взглядами.
Спустя некоторое время автобус, выбираясь на пригорок, снова нагоняет Исаака. Тот стоит, окружённый деревенскими собаками. Кусать его не кусают, но облаивают истошно.
Маргарита останавливает автобус. Выпрыгивает. Подбирает палку, бесстрашно разгоняет собак. Опять приглашает Исаака в автобус. Он отказывается. Девушка вручает Исааку палку и забирается в автобус.