— Что с тобой… милый? — прошептала я.
И проснулась. Сев на кровати, с недоумением огляделась вокруг. Уже темнело, и голубоватые сумерки вползли в комнату. В этот момент я услышала чьи-то шаги и вздрогнула, так как проснулась еще не окончательно. Дверь приоткрылась. И я машинально натянула покрывало до подбородка.
— Лада! — раздался голос отца. — Ты спишь?
И я сразу же расслабилась.
— Уже нет, — улыбнулась я.
В комнате зажегся свет, и я увидела довольного отца. Он подошел к кровати и положил на нее объемный пакет.
— Вот это тебе, — сказал он. — А то мы не подумали о верхней одежде на завтра. Не в куртке же ты поедешь!
— Что это? — поинтересовалась я, встала и заглянула в пакет.
Увидев белый мех, напоминающий плюш, я удивленно посмотрела на отца.
— Да ты примерь! — сказал он и уселся на кровать. — Это стриженая норка. Очень эффектно смотрится. И как раз подходит такой юной девушке, как ты.
— Суперски! — прошептала я и достала из пакета пелерину с воротником-стоечкой.
Она застегивалась на перламутровую пуговицу, усеянную по краю сверкающими стразами. Накинув пелерину, я посмотрелась в зеркало. Она доходила мне почти до талии.
— Но куда я ее смогу носить? — задала я резонный вопрос.
— Да куда угодно! — беспечно ответил отец. — Это удобно. Накинул на плечи и пошел!
— Ага, особенно если под этим роскошным мехом обычные дешевые джинсы и свитер, — заметила я, вертясь перед зеркалом.
— А ты не носи «обычные дешевые джинсы», — едко произнес он. — Сколько можно говорить, что нужно с детства вырабатывать вкус. А все твоя мать! — пробормотал он.
— Не надо! — хмуро сказала я и сняла пелерину. — Мама очень хорошая, и я ее люблю!
— Да я разве возражаю? — усмехнулся отец.
Я аккуратно повесила пелерину в шкаф, подошла к нему и звонко чмокнула в щеку.
— Спасибо! Но это, наверное, жутко дорого?
— Не так уж и жутко! — рассмеялся он. — И привыкай носить вещи такого класса. Они тебе идут. Ты ведь девушка утонченная и, слава богу, не похожа на основную массу современных девиц. Я горжусь тобой!
Мне было необычайно приятно слышать эти слова от отца, которого я уважала, любила и к тому же восхищалась им и считала его практически «иконой стиля». Моя самооценка тут же взлетела на невиданную высоту.
«Он прав! — подумала я. — Пора мне переходить на шикарные вещи. Грег и не такое носит! И ничего! А институт закончу, пойду работать, еще и не то буду себе покупать!»
Мы поужинали в ресторане отеля. Затем отец предложил немного прогуляться по улочкам Праги.
— При вечернем освещении они выглядят изумительно! — сказал он.
Я сбегала в номер за фотоаппаратом, и мы пошли.
Вначале отправились на Старо Место. Посмотрели часы Орлой — визитную карточку Староместской площади. Затем полюбовались на изысканную архитектуру церкви Девы Марии. Потом поднялись на старую городскую ратушу — отсюда открывается живописный вид на центральную часть города. Отец взял путеводитель и зачитывал мне сведения, касающиеся увиденных достопримечательностей. Но я слушала его вполуха. Город поразил меня каким-то вневременным обаянием, если можно так выразиться. Трудно было понять, где ты находишься: в современном городе XXI века, старинном готическом или, может, среди декораций какого-нибудь фильма про рыцарей. Я вертела головой по сторонам, фотографировала все подряд и почти не слушала отца.
Когда мы подошли к Карлову мосту, соединяющему Старо Место и Малу Страну, я уже почувствовала усталость. От хождения по неровной брусчатке гудели ноги, хотя я была в удобных кроссовках.
— Вот, это самый знаменитый мост Праги! — с такой гордостью заявил отец, будто сам его построил. — Здесь изумительные скульптуры, И знаменитая статуя св. Яна Непомуцкого. Если коснуться ее рукой и загадать желание, то оно непременно сбудется.
— Хочу загадать! — тут же ответила я и быстро двинулась на мост.
Отец засмеялся и пошел рядом. Туристов в это время, на наше счастье, было не так уж и много, и мы могли рассмотреть все скульптуры. Я не опускала фотоаппарат. В разных частях моста играли шарманщики, дикси-бэнд и даже человек-оркестр. Их я тоже сфотографировала.
— А как называется эта река? — поинтересовалась я, нацеливаясь объективом на высящуюся посередине водяную мельницу.
— Чертовка! — ответил отец и рассмеялся.
Мы прошли мост и углубились в какую-то узкую улочку. Увидев бар, отец завернул в него. Он взял себе темное пиво «Krusovice», а мне — весьма оригинальное «Velvet». Оно выглядело как полная кружка пены, которая на наших глазах вся превратилась в прозрачное пиво.
— Как у тебя с личной жизнью? — неожиданно поинтересовался отец, когда мы все выпили и он заказал себе вторую кружку. — Смотрю, ты как-то изменилась внутренне. И подумал, что ты, видимо, влюбилась. Это так?
У меня возникло непреодолимое желание рассказать ему о моем знакомстве с Грегом, о его странном поведении и попросить совета. Но я вовремя сдержалась.
— Слава, мой бывший одноклассник, пристает, — ответила я.
— А он тебе нравится? — улыбнулся отец.
— Не знаю, — вяло проговорила я. — Симпатичный, веселый. Но он раньше с моей лучшей подружкой встречался.
— С Лизой? — уточнил он.
— Ну да, — кивнула я, — и довольно долго они вместе были.
— И что? — спросил он. — Тебя это останавливает?
— Не знаю, — повторила я. — Мне он, конечно, нравится, но я всегда воспринимала его как друга и ничего более.
— Понятно, — задумчиво произнес отец. — Как говорится, он слишком долго целовал тебя в щеку.
— Никуда он меня не целовал! — возмутилась я.
— Не обращай внимания! Это такое расхожее выражение о затянувшейся дружбе между мужчиной и женщиной.
— А ты не веришь в подобную дружбу? — после паузы спросила я.
— Где-то читал, что в основе дружбы лежит сексуальное влечение. Если это есть, то мужчина и женщина сразу притягиваются друг к другу. Если любовь не возникает, они становятся друзьями, — задумчиво произнес он и посмотрел мне прямо в глаза. — Но ты же понимаешь, что сексуальное притяжение не может долго тлеть, рано или поздно оно разгорится и произойдет взрыв. Поэтому и считается, что дружба между мужчиной и женщиной невозможна.
«Господи! — с тоской подумала я. — А ведь он прав! И у меня к Грегу, видимо, именно сексуальное влечение. А как иначе объяснить то, что он с первого взгляда запал мне в душу! Неужели это основа основ? Но ведь у нас вовсе не дружба, да и не встречаемся мы в общепринятом смысле этого слова. Что же тогда? Господи! Неужели я все-таки влюбилась?! Пора быть честной с самой собой!»