— Я дождусь тебя, — ответила я и положила трубку.
Вернувшись в комнату, я увидела, что Саша уже перестал плакать. Он комкал какую-то бумажку. Я поняла, что это записка, которую он оставил.
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась я, садясь с ним рядом.
— Нормально, — глухо ответил он.
— И все-таки я бы на твоем месте… — начала я.
— Оставайся лучше на своем, — сказал он и опустил голову. — А вообще, спасибо тебе, Лада! Я у тебя в неоплатном долгу! Ты мой ангел-спаситель! Ты не думай, я это понимаю!
— Да я-то тут при чем? — мягко сказала я и улыбнулась. — Не забивай себе глупостями голову! Ты жив, и это главное!
— Господи! Что со мной было?! Что на меня нашло? — нервно заговорил он. — Родители еще вчера уехали за город, а я остался. Хотел побыть в одиночестве. Всю ночь промучился. Вначале водку пил, хотел забыться, но даже не пьянел… потом плакал… А наутро был уже в невменяемом состоянии…
Саша вновь стал крутить головой, его лицо покраснело.
— Давай я чай свежий заварю? — предложила я.
— Давай, — тихо ответил он.
— А ты пока полежи, приди в себя!
— Да я в норме! Ты же видишь! Эх, самоубийца-лузер! — с горечью произнес он. -г— Узнают, засмеют!
— А мы никому не скажем! На меня можешь положиться. Я буду молчать!
— Спасибо! — ответил Саша и взял меня за руку. — Ты всегда была мне хорошим другом!
Я ушла на кухню и поставила чайник на плиту. Когда насыпала заварку, услышала какой-то шум. Бросилась в комнату и увидела Наташу. Ее лицо было взволнованным. Она только что вошла, снег еще не успел растаять на ее волосах, и смотрела не отрываясь на Сашу. Он выглядел раздавленным и не поднимал глаз.
— Ну вот и отлично! — сказала я как можно более спокойно.
— Что тут произошло? — задыхаясь, спросила Наташа и начала разматывать шарф и стягивать куртку.
— Ничего, — ответила я. — Сейчас чай будет готов.
И тут я увидела, как Наташа побледнела и вскрикнула. Я проследила за ее взглядом и в душе чертыхнулась: я забыла убрать веревку с перекладины.
— Что это? — прошептала она, не сводя глаз с веревки.
«А может, и лучше, что она все узнает, — мелькнула мысль. — Это ее заставит впредь быть осторожнее и не играть с чувствами».
— Я пытался сделать новый тренажер, — глухо ответил Саша.
Она посмотрела на него, подошла к дивану и опустилась на краешек. Я заметила, что возле нее валяется скомканная записка, и хотела предупредить Сашу. Но Наташа уже взяла ее и быстро развернула. Саша был в каком-то оцепенении и не сделал попытки забрать записку.
— «В моей смерти прошу никого не винить, — глухо прочитала Наташа. — Жизнь без любви не имеет никакого смысла».
Она всхлипнула и закрыла лицо руками. Потом бросилась к Саше, обняла его и торопливо заговорила:
— Прости меня, прости! Мне так страшно! Ты же знаешь, что я люблю тебя, люблю! Зачем ты? Ведь я тоже бы умерла! Жизнь без любви не имеет никакого смысла! — повторила она слова из записки»
У меня сердце сжалось, и к глазам подступили невольные слезы. Глядя на них, я осознала, насколько они правы. Действительно, какой смысл в жизни без любви? И я его уже не видела.
Не прощаясь, я тихо вышла из комнаты, оделась и покинула квартиру. А на улице наступила реакция. Я только успела добежать до квартиры и уже в коридоре начала плакать. Скинув куртку прямо на пол, зашла в комнату, машинально включила свет и замерла. Грег сидел на диване. Я бросилась к нему. Он обнял меня и стал покачивать, словно баюкая.
— Все хорошо, — приговаривал он, гладя мои волосы, — все уже позади.
— Я так благодарна тебе, что ты вмешался, — шептала я, уткнув лицо в его плечо.
— На то были свои причины, — ответил он. — И хоть я дал тебе слово, что не появлюсь, пока ты не примешь окончательного решения, но тут не было другого выхода. Я знаю, как тебе дорог твой друг и как тяжело бы ты переживала, если бы с ним что-нибудь случилось. Поэтому решил спасти его… только ради тебя!
— Это так странно, — пролепетала я. — Ведь ты вампир и по идее не должен пытаться спасти самоубийцу.
— Не должен, — согласился Грег. — Но навряд ли твой друг быстро бы умер. Потолки в современных квартирах низкие, он задевал ногами за пол, к тому же вцепился в петлю руками. Это вам не дома прошлого века, когда строили совершенно по-другому… — добавил он и замолчал.
И я мгновенно вспомнила один из своих снов, когда видела Грега в заброшенном доме. Вспомнила и девушку по имени Зиночка. Я отстранилась от него и заглянула ему в глаза.
— Ты хочешь знать, — мягко проговорил Грег.
— Меня мучает неизвестность, — ответила я. — Поэтому лучше мне все узнать. Я больше не могу так жить. И я не могу без тебя, — добавила я.
— Но ведь ты уже знаешь, кто я, кто моя сестра. Ты не боишься, — констатировал он.
— Просто я люблю, — сказала я и вытянулась на диване, положив голову ему на колени и глядя на него снизу.
— Я тоже люблю тебя, Лада, — грустно произнес он и легко поцеловал мой лоб.
— Поэтому расскажи мне все! — попросила я. — Я хочу знать! Как ты стал таким? Тебя укусили?
— Понимаю, что ты проштудировала Интернет, — заметил Грег и улыбнулся. — Но наша история несколько иная. Все дело в родовом проклятии. Когда-то очень давно один наш прадед наложил его на всех самоубийц нашего рода. И почему я не верил в это?! — с горечью воскликнул Грег. — Но я жил в такое время, когда даже вера в бога отрицалась, все высмеивалось, традиции рушились, в головах царил полный хаос. А в нашей семье из поколения в поколение передавалось предание об этом проклятии. Прадед хотел таким образом уберечь потомков от страшного греха самоубийства. Он даже зафиксировал это в документе, который бережно хранился и тоже передавался из поколения в поколение. Из него следовало, что все самоубийцы нашего рода обречены на вечные мучения, причем не где-то там в загробном мире, а здесь, на земле, в образе вампиров. Думаю, что это был очень действенный способ, так как в течение почти тринадцати веков у нас было всего несколько самоубийц. Первым из них стал тот, кого мы называем дедом, хотя, как ты понимаешь, это наш далекий предок. Его зовут Атанас.
— Как?! — вскрикнула я.
— Атанас, — повторил Грег и замолчал, словно к чему-то прислушиваясь.
Но я изо всех сил постаралась выбросить из головы письмо Дино и думать о чем-нибудь другом.
— Я чисто машинально пытаюсь прочесть твои мысли, — признался Грег. — Но знаешь, хочу избавиться от этого. Мне это уже не нужно, ведь твое сердце открыто для меня, а твоя душа настолько чиста, что иногда напоминает мне кристальную воду горного ручья.
Я улыбнулась, услышав такое признание, и нежность впорхнула в душу лазоревым мотыльком.