Во время работы с психологом несколько лет спустя я вспоминала проведенное там время, рассказывала о членах коммуны, о брате и матери, как мы купались в реке и жгли по ночам костры. Но мне никак не удавалось вспомнить, какое именно событие вызвало у меня первый приступ клаустрофобии, и долгие часы гипноза не помогли прояснить ситуацию. Я помнила только, что меня смущали некоторые вещи, которые делали взрослые, и мне не нравился Аарон — тот юноша, с которым я познакомилась в первый день, и его младший брат Джозеф. Иногда казалось, что в моей памяти есть пробелы, но восполнить их мне не удавалось.

Не верилось, что они до сих пор живут в Виктории. Мне стало интересно, какой теперь стала коммуна и остались ли там те же люди.

Этим вечером я некоторое время провела в сети, собирая информацию о духовном центре «Река жизни». Мне сразу же попался их сайт, лозунг которого гласил: «Мы ведем вас к просветлению». Там были живописные фотографии лагеря, раскинувшегося на обширном пространстве у устья реки. Я уже много лет не была в тех местах, но помнила, что там был маленький лесной поселок — пара кафе и магазин.

Бóльшую часть поселения испещряли лесные тропы, но там была и своя ферма, работа на которой входила в программу. Завлекательные описания рассказывали о целительной силе земли, интеллектуальных семинарах, духовном пробуждении, осознанных отношениях и о том, как восточная и западная философия помогают раскрыть потенциал человека. В лагере были парны́е, бассейны с минеральной водой, сады и огороды с органическими овощами — все, что необходимо для простой, гармоничной жизни.

Посетителям обещали, что они заведут новых друзей, узнают многое о себе, своей жизни и окружающем мире, обретут уверенность в себе и душевный покой. Отдельный упор делался на том, что все люди — всего лишь служители земли и несут ответственность за нее. Мне вспомнились слова Хизер: «Наш долг — оберегать землю».

Кроме того, они поддерживали отношения с местным населением и занимались благотворительностью по всему миру. На сайте были выложены фотографии людей, копающих канавы, работающих в полях и на стройках. Там же была форма для пожертвований, и я задалась вопросом, много ли денег на самом деле уходит нуждающимся.

Меня потрясло и удивило, как многого они добились с шестидесятых и каких масштабов достигли. Теперь это была внушительная организация с офисами в трех странах — и наверняка весьма состоятельная. Я открыла онлайн-каталог, на первой странице которого было письмо их главы — Аарона Куинна.

Я смотрела на его фотографию. Он поседел, а на смену длинным волосам и густой бороде пришла аккуратная стрижка. На нем была черная водолазка, и он доброжелательно улыбался. Взгляд его был полон мудрости. Он выглядел именно так, как должен выглядеть директор организации, занимающейся вопросами самопознания. Но, изучая его лицо, я вдруг поймала себя на том, что вжимаюсь в спинку кресла, словно отодвигаюсь от него подальше.

Я прочла письмо, в котором говорилось, что он основал свой центр, потому что почувствовал нужду в нем: наступает глобальное потепление, и люди должны помочь земле. Семинары и программы стоят больших денег, в коммуну можно приехать на выходные или на месяц — если вас примут. Они должны поддерживать определенное количество членов. Члены коммуны могут проживать в ней постоянно. Мне стало интересно, что стало причиной таких ограничений и что случилось с Джозефом. Я попыталась подсчитать, сколько ему сейчас лет — когда мы познакомились, ему было восемнадцать, значит, теперь ему пятьдесят восемь. Аарону тогда было двадцать два — теперь ему уже за шестьдесят.

Я снова взглянула на фотографию Аарона, и его спокойная улыбка вдруг разозлила меня: мне вспомнилась Хизер в больнице, с перевязанными запястьями, оплакивающая потерю ребенка. Я выключила компьютер.

Глава 4

На следующее утро я отправилась в больницу в надежде успеть поговорить с коллегой перед началом обхода. Мне казалось, что Хизер принесет больше пользы врач, никак не связанный с коммуной, но мне хотелось обсудить с кем-нибудь свое решение. В холле я столкнулась с Мишель.

— Доброе утро, доктор Лавуа, — сказала она с улыбкой.

Я улыбнулась ей в ответ.

— Доброе утро!

— Какой прелестный у вас шарф!

Я взглянула на свой лавандовый шарф — утром я была так погружена в свои мысли, что даже не заметила, как надела его.

— Спасибо, ему уже сто лет.

— Вы всегда такая элегантная. Хорошего дня!

— И вам.

Она пошла дальше, а у меня на душе просветлело. С Мишель всегда было легко и приятно общаться. Несколько дней назад я сказала ей, что мне скоро исполнится пятьдесят пять. Она замерла с кружкой чаю в руках.

— Вы серьезно? Я думала, мы с вами ровесницы.

Мишель было немного за сорок. Я рассмеялась.

— Увы.

— Вы просто потрясающе выглядите, — сказала она.

— Спасибо.

Я знаю, что выгляжу молодо для своего возраста — я всегда старалась заботиться о коже и хорошо питаться, несмотря на любовь к попкорну и арахисовым M&M. Кроме того, я занимаюсь йогой и много езжу на велосипеде. В сорок я перестала красить волосы, решив, что с ними слишком много возни — сейчас их цвет варьируется от белоснежного до почти черного. Раньше я носила короткую рваную стрижку, но потом отрастила длинные волосы.

Обычно я одеваюсь в серые и сизо-голубые цвета. Мне по душе богемный стиль — длинные юбки, сапоги, широкие брюки и туники, крупные серебряные украшения, накидки и шарфы. Иногда мне кажется, что в прошлой жизни я была цыганкой. Когда мы с Полом лежали в ванне и попивали вино прямо из бутылки, он иногда говорил:

— Ты для меня настоящая загадка, Надин. Какое же счастье тебя разгадывать!

Мое сердце болезненно сжалось — это происходило каждый раз, когда я вспоминала своего мужа Пола, который десять лет назад скончался от рака простаты. Мне повезло встретить любовь всей своей жизни, но теперь моей любовью стали работа и пациенты.

К сожалению, с утра мне не удалось поговорить с Морисом — еще одним нашим психиатром. Мне хотелось обсудить с ним Хизер, но сегодня он рано закончил обход. Погруженная в свои мысли, я чуть не натолкнулась на доктора Кевина Насера, который как раз выходил из кабинета, — у него, как у штатного психолога, был свой кабинет.

Кевин придержал меня, и я ощутила, какие теплые у него руки.

— Доброе утро, Надин, как дела?

Многие произносят эти банальности не задумываясь, но с первой нашей встречи с Кевином мне казалось, что он задает этот вопрос с искренним интересом.

— Все хорошо, спасибо. Эрик сегодня на месте?

— Его не будет до следующей недели. Вам нужна помощь? — спросил он, видимо, поняв что-то по моему лицу.

— Мне просто хотелось с кем-нибудь посоветоваться.