У Голубой мечети собралась плотная толпа туристов, которые уважительно расступалась перед мусульманами, спешащими по зову муэдзинов на дневную молитву. КК потеряла из вида Иблиса, когда снова вошла в отель «Кириш» и спустилась на улицу. Но она знала, что найдет его. Эта была одна из тех встреч в его жизни, которую он ни за что бы не пропустил.
КК неторопливо вышла из здания, прошла по улице до двора мечети. Хотя она и видела Иблиса с крыши и он видел ее, встретиться с ним она не спешила — старалась дать Майклу и Бушу как можно больше времени на вызволение Синди и Симона. Кэтрин шла целеустремленно, не слишком неторопливо, чтобы нельзя было догадаться, что медлит она специально. Крепко держала ремень кожаного чехла, висящего на плече. Все это часть плана, но, как это нередко случается в жизни, даже самые тщательно проработанные идеи иногда дают неожиданные сбои. Дай бог, чтобы Майкл уже успешно завершил задуманное.
— Наслаждаешься достопримечательностями?
КК повернулась и оказалась лицом к лицу с Иблисом. Она смотрела на него с высоты своего роста. Его безупречная кожа ничуть не состарилась за те десять лет, что они не виделись; глаза, которые в юности казались ей заботливыми, теперь пугали своей голубой непроницаемостью. Черноволосый и загорелый, он походил на местного жителя, но она знала, что этот человек совсем не тот, кем кажется.
— Я ожидал, что увижу тебя с пистолетом в руке, — сказал, улыбаясь, Иблис.
— Как ты посмел похитить мою сестру? — напустилась КК — не смогла сдержаться.
— Поправь меня, если ошибаюсь, но не думаю, что ты исполнила бы мою просьбу, попроси я об этом по-доброму. Ну и, кстати, приятно тебя еще раз увидеть, — ответил он.
— Симон жив? — стараясь сдерживаться, спросила девушка.
— Был жив, когда я в последний раз видел его.
— Ты ничтожество.
— А ты повзрослела. — Иблис оглядел ее. — Стала настоящей женщиной. Полагаю, это делает тебя еще более опасной.
КК пыталась не уклоняться от главного, но ей это не удавалось.
— Ты отправил меня на смерть в тюрьму.
— Нет. Это была не моя идея, — возразил Иблис.
— И все же ты позволил этому произойти.
Он вытащил из кармана визитку и протянул ее девушке.
— Узнаешь?
КК посмотрела на визитку Стивена Келли — ту, что дал ей Майкл на тот случай, если Синди когда-либо понадобится поговорить со знающим человеком о том, как открыть собственное дело.
— Я понятия не имел, откуда у тебя визитка бостонского адвоката, но я послал сведения с информацией о тюрьме и предполагаемой казни ему и в Рим. Я полагал, что Ватикан предпримет меры по дипломатическим каналам. Не думал, что вор вроде тебя вызвал бы у них сочувствие, но казнь священника наверняка должна была заставить их действовать.
— Это все не имеет смысла.
— Имеет — и еще какой; мне была нужна твоя помощь, чтобы добыть карту Пири Рейса и посох султана. Ты бы не смогла помочь мне с того света, верно я говорю?
— Ты полагаешь, что спас меня? Как всегда, врешь.
— Пусть так, но я рад видеть тебя здесь вполне себе живой. Помог тебе Ватикан или нет, но я сильно сомневался, что кто-нибудь сможет долго удерживать тебя.
КК отказывалась верить, что Иблис хотя бы пальцем шевельнул для ее спасения, но других объяснений не было. Кто-то сообщил в Ватикан, а об их пленении и готовящейся казни знали лишь несколько человек.
— Могу я увидеть посох? — Он показал на кожаный чехол у нее на плече.
— Какие у меня гарантии, что ты не убьешь Беллатори и Синди?
— Я дал тебе слово.
— Которое ничего не стоит.
— Несмотря на твои чувства ко мне, кроме тебя, я не нашел ничего хорошего в этом мире. — Иблис помолчал, глядя на проходящих мимо людей. И на краткое мгновение что-то мелькнуло в его глазах. — Я вижу в тебе часть себя.
— Я ничуть не похожа на тебя, — с отвращением сказала Кэтрин. — Ты — убийца.
— Ты похожа на меня больше, чем можешь себе представить. — Иблис кивнул. — Скажи мне, что ты не убила бы меня вот прямо сейчас, если бы могла этим спасти сестру.
— Я бы с радостью забрала твою жизнь, чтобы спасти ее, но я никогда бы не убила человека ради личной выгоды. — КК помолчала, потом с гадливостью посмотрела на него. — А ты, убивая, получаешь удовольствие.
— Вовсе нет. Я не чувствую ничего, когда убиваю. Я никогда не чувствовал сожаления, раскаяния. И знаешь почему? Потому что никогда ничего не чувствовал. Я говорю это не для того, чтобы вызывать жалость к себе, просто мое сердце остается бесчувственным всегда, кроме тех случаев, когда речь идет о тебе.
КК стояла потрясенная, чувствуя, как с его словами в ней нарастает злость.
— Я не живу в мире иллюзий. Напротив, с тобой я честнее, чем ты сама с собой. Ты вор, ты живешь за чертой закона. Очень далеко за чертой. Ты вор, не забывай об этом, когда судишь меня. Когда тебе это было нужно, ты ничуть не возражала против моего наставничества.
— Это было до того, как я узнала, кто ты на самом деле.
— И кто же — кто я на самом деле?
— Ты — тьма. У тебя нет ни души, ни совести.
— Почему бы тебе не работать на меня? — Иблис улыбнулся, игнорируя ее осуждающие слова. — Или на пару со мной? Мы были бы так хороши вместе.
— Зачем тебе нужно это? — Кэтрин проигнорировала его предложение, показывая на чехол на плече.
— Это нужно не мне.
— Вранье.
— Ты знаешь, для кого это?
— С каких это пор ты работаешь на других?
— В жизни есть времена, когда мы все отвечаем перед кем-нибудь.
Они оба замолчали, пауза затянулась. Люди проходили мимо, не обращая на них внимания.
— Отдавай мне посох — и можешь забирать свою сестру и Симона, если он все еще жив.
— Если он все еще жив… ты сукин сын! — КК стоило немалых усилий, чтобы удержаться и не ударить его.
— Я выполняю условия нашей сделки, хотя ты и предала меня, послав за картой Майкла… да, я знаю, как его зовут, и вообще всё о нем.
— Ты получил карту и, походя, убил его, — взорвалась КК.
Иблис наклонил голову.
— Прежде ты умела лгать, как никто другой.
Женщина ничего не ответила, поедая собеседника гневным взглядом.
— Ты ведь наверняка знала, что я не допущу, чтобы кто-то другой завладел картой. Судя по тому, что я видел, он был хорошим вором. — Заглядывая ей в глаза, Иблис тихо спросил: — Он был твоим любовником?
Взгляд Кэтрин загорался бешенством, по мере того как Иблис изливал перед ней душу. Она знала его как человека темного и опасного, но никогда не думала, не подозревала в нем эту ревнивую сторону, которая могла оказаться гораздо более иррациональной, гораздо более опасной.